Иди туда, где страшно. Именно там ты обретешь силу - Джим Лоулесс

• вы получили совет, вы получили отклик — опять же от людей, которым доверяете, — и они по-разному оценивают ваши шансы на успех с перевесом в приемлемую для вас сторону

• вы не столько потеряли веру в проект как таковой, сколько соблазнились чем-то иным — более доступным и легким. Вы воспользуетесь этой, по-видимому, более короткой очередью, чтобы позволить себе освободиться от выполнения того, за что взяли на себя обязательства и что становится труднее?

Если вы действительно решили сдаться, то сдайтесь в хороший день. Сдайтесь, высоко держа голову, когда светит солнце, а те, кого вы цените и кем восхищаетесь, аплодируют вам за ваши достижения. Или, по меньшей мере, подождите, пока дела пойдут лучше, прежде чем принять решение.

Большинство из нас не сдаются в солнечный день. Мы капитулируем, когда небо серое, а наши друзья сомневаются в нас.

В такой день хочется идти по более легкому и приятному пути, сбросить все напряжение (и это наше право)… Остается лишь отправиться в дом престарелых, чтобы играть в домино, не ведая…

Возможно, прошел бы год, месяц или всего неделя после того, как вы «спеклись», и все наладилось бы. Однако вы ушли с ипподрома, вы сдались, вы примкнули к толпе обывателей, рьяно обсуждающих положение других парней, но никогда не ввязывающихся в действие.

Кто пишет вашу историю? Вы? Или Тигр, которого вы создали? Тигр, которого каждый из нас создает, чтобы обезопасить себя от страха и дискомфорта попытки.

Во фридайвинге есть один особый момент. Момент, когда вы в последний раз делаете вдох и собираетесь нырнуть. В этот момент жизненно важно взять на себя обязательство перед глубиной, на которую спускаетесь, или вы потерпите поражение.

Почему? Представьте, что вы остановились на глубине 80 метров, пребывая в сомнениях. В том месте, где вы находитесь, такие условия:

• здесь темно, холодно и очень тихо

• вы в 80 метрах от своего следующего глотка воздуха

• вы в 50 метрах от последнего человеческого существа, которое видели, — дайвера на глубине 30 метров (здесь нет страховщика с баллоном воздуха, готового помочь вам: да и в любом случае было бы крайне рискованно начать дышать сжатым воздухом на глубине 80 метров)

• ведь ваши легкие сейчас размером с мячики для гольфа, а ваша диафрагма вжата в пространство легких, чтобы это компенсировать

• вы испытываете давление, в 9 раз превышающее атмосферное давление на поверхности, и этот перепад давления произошел всего за одну минуту.

Коротко говоря, на глубине 80 метров полно поводов для страха и дискомфорта. Если изначально вы не взяли на себя обязательство перед пунктом назначения, если вы оставили место малейшему сомнению, продолжать или нет, то вы в панике разворачиваетесь назад и терпите неудачу.

То же самое с любыми стараниями. Если вы оставляете себе другой выход, помимо финишного пункта, Тигр прогонит вас через него, когда вы достигнете точки наибольшего дискомфорта.

Невозможно описать ощущение от достижения того, чего, как вам упорно твердили, вы достичь не сможете (и в чем вы сами вы неоднократно сомневались). Это ощущение стоит пережить.

Все мы можем это сделать — каждый из нас — если готов убедиться, что у Тигра, при всем его ужасном шуме, нет зубов.

Легче сдерживать обещания, которые мы даем другим. Сдерживать обещания, данные самому себе, сложнее. Однако именно из таких обещаний складывается наша история.

Я оставлю вас с заключительной вехой двенадцати месяцев моей работы на ипподроме. Я потом трижды выступал на скачках по правилам жокей-клуба, чтобы доказать себе, что первый раз не был везеньем. День моих первых скачек был одним из самых запоминающихся и стоящих дней в моей жизни. Если у вас есть схожий опыт, вы поймете это!

21 ноября 2004 года, ночь перед моими первыми скачками, я чувствую себя смертником. (На самом деле, возможно, даже чуть хуже, чем смертник, — он, по крайней мере, в последний раз получает свою пайку на ужин, а я не собираюсь много есть на ужин.)

Я пакую сумку на утро и впервые получаю детское удовлетворение, складывая у двери седло, кнут и сумку с шелковыми бриджами, защитным шлемом, новым сверкающим разрешением на езду по Правилам, медицинской книжкой и тому подобным — на утро. Жокейский вещмешок.

Я отправляюсь в постель, немного нервничая, а когда просыпаюсь, сердце бьется где-то в горле. Скачки — в 12 часов дня в Саутвелле, примерно в четырех часах езды на машине. Я собрался заехать за Ги в 6 утра, чтобы у нас было время дойти до ипподрома. По пути мы совершаем ошибку, взяв «Racing Post», чтобы посмотреть, пишут ли они обо мне. Пишут, и это очень добрая и подбадривающая заметка, но сейчас не то время, чтобы читать ее. Напряжение нарастает.

Мы прибываем на в Саутвелл и останавливаемся на парковке для машин жокеев (снова первыми), я достаю свою сумку из багажника, и мы с Ги прогулочным шагом направляемся к весовой. По-видимому, все работники ипподрома, все конюхи, тренеры и жокеи знают Ги — они кивают и машут ей. Похоже на прогулку по Лестер-сквер с Мадонной! Мы идем в весовую, и я регистрируюсь.

Я говорю «Привет» Мармайту, моему сегодняшнему помощнику, которого я встретил в Брайтоне, и вешаю вещи на вешалку. Снаружи я встречаю Ги, и мы вместе идем на ипподром.

Пока мы идем по песчаному грунту, Ги вселяет в меня уверенность. Я не знаю, зачем она это делает — но очень рад и признателен ей. Это помогает. Мы еще раз проходим ключевые моменты, которые надо помнить. «Вцепись в гриву коня, когда открывают стойло. Оставь ему приятный длинный повод, чтобы не поранить ему рот. Вы договорились с Чарли о тактике? Не прекращай скакать, пока не пересечешь финишную черту, чтобы ты ни делал. Не отвлекайся на громкоговоритель, когда выходишь на финишную прямую. Не поддавайся соблазну использовать кнут — даже не бери его на первые скачки, я видела, как люди падали».

А затем мы проходим финишную черту, и я направляюсь обратно в весовую.

Я переодеваюсь и сажусь на деревянную скамейку под своей вешалкой. Я думал, время на моей стороне, но сейчас все происходит быстрее. Мармайт хочет, чтобы я взвесился на пробу, чтобы проверить, сколько свинца я должен везти.[104] Приехал Чарли с жокейским костюмом, а Мармайт надел на мой шлем белый шелковый нашлемник и перекинул через скамейку мой пиджак, пока мы гуляли. Я переодеваюсь, чтобы пройти предварительное взвешивание, а Мармайт спрашивает, нужны ли мне эластичные подвязки.