Иди туда, где страшно. Именно там ты обретешь силу - Джим Лоулесс

— Осталось двое! Остался один!

Работники стойла кричат друг другу, стартеру и жокеям, по мере того как размещают каждую пару. Они продолжают показываться перед кабинками под нами и отбегать в сторону, как только каждая лошадь занимает свое положение.

— Размещены!

Дыши. Длинный повод. Ухватись за гриву. Перенеси вес в ноги, но не выходи из седла.

— Жокеи! Повязки!

Я чувствую, что некоторые жокеи слегка озадаченно оглядываются — в поле зрения нет ни единой повязки. И вот он. Знакомый щелчок ворот. Знакомый по многим путешествиям вниз к старту, знакомый по Ньюмаркету и по Ламборну.

И ускорение. Но оно быстрее, куда быстрее, чем прежде дома. И я несусь на Эйргусте, потирая его и крича ему в ухо, чтобы придать ему скорости, в точности как я проделывал это столько раз на тренажере в спортивном зале в Ламборне с Джейсоном Куком, имитируя ускорение лошади до максимума на раннем этапе скачек. Ги заставляла нас работать над этим с тех пор, как мы узнали, что предстоит заезд на милю на коне, привыкшем к двум милям. Когда я оказываюсь среди лидеров и придерживаюсь ограждений, я могу спокойно опуститься в седло и позволить Эйргусту нести меня с ветерком в этом темпе.

Шум! Я никогда раньше не слышал ничего подобного. Грохот копыт неожиданно громкий. Я слышал его на скачках, но, когда ты зритель, он мимолетный. Он исчезает через секунду, как только наездники удаляются от тебя. А тут он становится все громче по мере роста скорости.

Мы добираемся до первого поворота вплотную к ограждению, опережая всех на полтора корпуса, отлично обходя соперников. И на мгновение я внутренне замираю, чтобы насладиться этим. На одну обманчивую секунду или две у меня появляется чувство, что я знаю, что здесь делаю. Скача впереди всех в Саутвелле, я слышу лишь стук копыт Эйргуста и шум ветра. Сейчас, когда я лидирую, я не слышу остальных лошадей позади меня, только ветер. Тот свист ветра, который я чувствовал, когда Виктор понес у Джейми Осборна, и который показался в тот момент таким громким, был лишь порывом по сравнению с торнадо, который сейчас шумел в моих ушах.

При этом я даже способен отметить, как глухо отдается стук копыт Эйргуста по песку. Но вот глухой стук определенно становится громче. Нам предстоит долгий, стремительный поворот, и через секунды мы окажемся на финишной прямой. В конце концов, это полная галлюцинация.

Эти новые ощущения отвлекли меня, вероятно, меньше, чем на две секунды, но на скачках такое непозволительно. И, похоже, я за это расплачиваюсь. Сначала одна лошадь оказывается рядом со мной, затем две и вот их уже три. Мы почти соприкасаемся. Опуститься в седло, сменить руки. Эйргуст немного набирает скорость и старается изо всех сил идти с ними вровень, но теперь мы на территории бегунов на одну милю, и мне следовало бы работать с ним больше в самом начале того долгого поворота. Лошади-спринтеры здесь «включили свою вторую скорость» — в этом их преимущество.

Эйргуст действительно упорно трудится (я думал, что и я тоже, пока после скачек не посмотрел видео, и был крайне разочарован тем, как слабо я выглядел на тех первых скачках), но нас обходит один, затем двое. Впервые за заезд нас отбрасывают назад. Морда Эйргуста, глаза и мое лицо начинают покрываться песком. Я смотрю вниз, чтобы быстро вдохнуть чистого воздуха и сплюнуть песок, прежде чем снова поднять голову, и на сей раз встретиться с шумом громкоговорителя, еще одним неожиданным звуком. Теперь две лошади сбоку от нас, три впереди, громкоговоритель становится громче стука копыт. Теперь пятеро впереди, всего четырнадцать в заезде, возможно, я смогу удержаться шестым?

И вот еще один странный звук — рев толпы. Ничто не готовит вас к этому, даже в Саутвелле. Я не могу вообразить, на что похоже въезжать в этот звук, когда ты выходишь на финишную прямую в Аскоте.

Приближаются два красных предупреждающих знака, и сейчас они необходимы мне. Если быть честным, Эйргуст, вероятно, мог бы скакать еще и еще. Очевидно, что я не использовал его ресурс как следует, но мои бедра горят, несмотря на подготовку на тренажере.

«Не прекращай скакать, пока не пересечешь линию». И я не прекращаю. И это сделано. Я стараюсь придать ему скорость. Я привстаю на стременах, уменьшая вес сзади, и с изумлением обнаруживаю, что это у меня получается. (Я видел, как сгибались новички, когда пытались встать.) Спасибо, Ги, и спасибо, Джейсон.

И тут меня осеняет. Мы это сделали.

Эйргуст — конь, привыкший к забегу на две мили, и я — новичок, занимаем 7-е место из 14 возможных. Мы не выиграли, но мы хорошо выступили.

И я не единственный, кто осознает это. Когда мы поворачиваем и галопируем обратно к склону, переходя на рысь и, наконец, на шаг, Ги и Кэролин прыгают и сияют улыбками там, где склон встречается с ипподромом. Их реакция заводит и меня. Абсолютная эйфория! Никто из нас не может поверить, что мы наконец сделали это. Ги улыбается мне, и я пробую заговорить с ней.

А потом понимаю, что не могу. Не то чтобы я расклеился. Дело в том, что у меня во рту никогда не было так сухо — смесь нервов и песка.

Поездка назад, чтобы расседлать коня, и прогулка до весовой довольно сюрреалистичны. Мне машут незнакомые люди и говорят «отлично сработано». Я догадываюсь, что они видели газету или слышали комментарий и желали мне удачи. Когда я возвращаюсь мимо месторасположения комментаторской команды At the Races в этот день, Саймон Мэплтофт и Джейсон Уивер спрашивают, не вернусь ли я прямо сюда, когда сниму экипировку, и не выступлю ли перед камерами. Я не ожидал всего этого, да к тому же действительно не способен говорить в данный момент. Это снова превращает мой желудок в комок нервов.

В весовой меня много поздравляют, и я по-настоящему тронут реакцией каждого. Скачки все-таки необыкновенное место. Я вешаю седло и шлем на вешалку, поворачиваюсь и обнаруживаю Мармайта, который широко-широко улыбается и говорит, что хочет получить те эластичные подвязки назад.

Из кувшина на столе я наливаю воду в пластиковую чашку, обмываю рот, стремясь избавиться от песка и пытаясь вернуть к жизни свой язык, прежде чем выйду к представителям телевидения.

И, когда я это делаю, наступает первый, по-настоящему тихий миг с момента окончания скачек. Тут на меня наконец обрушивается все пережитое: звонки множеству незнакомых людей с просьбой о помощи, переезд из дома, потеря почти четверти веса, обучение верховой езде, сломанные кости на скачках в Брайтоне и подъемы в 5 утра каждый день… Все это того стоило.

Мы — это изумительная команда: Ги, Бос, Сара Босли, Чарли Морлок, Тина Флетчер, Джейсон Кук, Майкл Колфилд, очень многие другие и я. Мы действовали дружно и сделали это.

Укрощение Тигров не о том, «как стать успешным», хотя воплощение излагаемых здесь принципов на практике сделает вас успешным. Укрощение Тигров — об освобождении. Освобождении от страхов, с тем, чтобы подарить себе свободу жить своей жизнью.