Вундеркидз. Вилдвудская академия - Жаклин Сильвестр

Нике тут же стало стыдно. С чего она взяла, что Алекс обязан остаться в Вилдвуде наедине со своим горем только потому, что еще не все тайны раскрыты, еще не на все вопросы найден ответ. Вот мама Ники, например, никогда нигде не задерживалась, если что-то было не по ней, и никакие вопросы, никакие загадки, ничто на свете остановить ее не могло. Ника была устроена с точностью до наоборот – ей всегда надо было докопаться до сути, до дна, чего бы это ни стоило. Совсем как дяде Алекса.

– Ты успел что-нибудь сфотографировать в подвале перед отъездом? – спросил Интеграл.

Алекс фыркнул.

– Ты о чем? – спросил он и отхлебнул из банки. – Я же сказал, где ключ, можете пойти сами пофотографировать.

– Но там… – начал Интеграл, однако Ника перебила парня.

– Ты не знаешь, что это за компания – «Америколл»? – спросила она.

Интеграл вопросительно поглядел на нее. Ника не хотела, чтобы Алекс узнал, что все сведения, которые собрал его дядя, пропали, а Ника с Интегралом ничего и не успели.

– Кто-то, кому деньги некуда девать. – Алекс допил пиво и бросил банку в мусорную корзину. – Говорю вам, я завязал задавать вопросы, – сурово добавил он.

Потом молча встал и кивнул на дверь – дескать, говорить больше не о чем.

На пороге Ника обернулась.

– Алекс, я надеюсь, у тебя с переездом все получится… – робко проговорила она.

Девушка чувствовала себя неловко. Они с Алексом даже друзьями не были, она же вломилась к нему в дом, приставала на работе, выспрашивала и даже осуждала, хотя парню на долю выпали такие испытания, какие ей и не снились. Лицо у Алекса смягчилось.

– А я надеюсь, что вы, ребята, перестанете задавать лишние вопросы, а то окажетесь там же, где мой дядя Джейк, – прямо сказал он. Это была не угроза, а искренняя надежда.

– А кстати, где твой дядя? – небрежно поинтересовалась Ника. Интеграл засопел от нетерпения, он мечтал поскорее оказаться дома, в уютной спальне в общежитии. Алекс только что посоветовал ей не задавать вопросов – а Ника и не собирается успокаиваться.

Алекс задумчиво смотрел на девушку. Потом вздохнул.

– Ты же не сдашься. – Он полез в карман, вытащил визитную карточку и сунул Нике.

«Психиатрическая больница в Идилвелл», – значилось на карточке. Ниже стоял адрес.

– Будьте осторожны, – проронил Алекс, захлопывая дверь своего убогого номера.

* * *

Вечерело. Ника шагала по направлению к клинике с корзинкой в руке. Собрать передачу ей помогла Магда: шоколад, пирог, фрукты и записка, адресованная Тристану. На крыльце клиники Ника натолкнулась на Зака, тот выходил, держа под мышкой бумажный пакет с прикрепленным к нему рецептом.

– Ника! – воскликнул он чуть ли не радостно. – Что ты тут делаешь? Я тебя как раз искал.

«Искал меня?!» – опешила девушка.

– Ты что, заболел? – кивнула она на пакет.

Зак пожал плечами и бодро ответил:

– Ерунда, витамины. А ты… – Парень умолк, не договорив, будто хотел второй раз спросить у Ники, что она делает в клинике. Тут он заметил корзинку и ехидно ухмыльнулся: – Идешь к бабушке, несешь пирожок и горшочек масла?

Парень мигом нацепил прежнюю маску, голос снова стал бесстрастным, как обычно. Зак потянулся к корзинке, Ника отпрянула, но он оказался проворнее.

– «Для Тристана», – прочитал он на открытке, прикрепленной к корзинке, и Ника вся залилась краской. Зак брезгливо выпустил открытку, посмотрел поверх плеча Ники и равнодушно бросил: – Мне пора.

– Я тоже тебя искала, хотела сказать спасибо за цветы. – Ей было и стыдно, и неловко – где уж тут придумывать остроумный ответ.

Зак вдруг рассмеялся, будто Ника удачно пошутила.

– За какие еще цветы? – уставился на нее парень. – Ты вбила себе в голову, что это я прислал тебе букет? – Зак снова расхохотался пронзительным смехом, в котором звучала смесь жалости и издевки, будто Ника была глупой маленькой девочкой, поверившей собственным выдумкам. – Ника, сегодня, конечно, Валентинов день, но даже если ты воображаешь себя единственной стоящей девушкой во всем кампусе… – Голос у него был до невозможности нахальный и снисходительный. – У меня есть дичь поинтереснее, – холодно закончил Зак и зашагал прочь.

Ника, совершенно раздавленная, поплелась в клинику. От утренней радости и следа не осталось, все развеялось за этот полный событий день. Регистраторша взяла передачу для Тристана, но Нику к нему не пустила. Девушка почти не расстроилась – даже на это сил у нее не осталось.

* * *

Осторожно ступая, Ника пробралась через высокую сухую траву, которой заросло Вилдвудское кладбище. Ее слегка знобило – то ли от холода, то ли от места. Ника бродила между рядами надгробий и читала надписи. Странно, конечно, проводить вечер Дня святого Валентина за чтением имен и фамилий тех, кто уже давно покинул этот мир, но Нике казалось, что это правильное решение, будто в этот день души усопших больше обычного жаждут посещений. Наконец она увидела то, что искала. Скромный камень, полускрытый давно не стриженной травой, и надпись: «Алексис Мэннинг. Дочь, сестра, племянница, ученица».

Ника не сомневалась, что найдет ее здесь: вся семья Алекса была местная, из Вилдвуда. Глядя на большой кусок гранита, Ника вдруг обрадовалась, что у ее отца никакой могилы нет. Хоронить было нечего, а Никина мама никогда не умела ничего толком организовать и совсем потерялась от горя, так что не устроила даже символических похорон – просто посадила Нику в машину, и они покатили куда глаза глядят. Единственной памятью об отце стали их бесконечные переезды. Похороны – их для того и устраивают, чтобы что-то закончить, поставить точку. Именно это и пыталась сделать Дарья каждый раз, когда паковала очередные чемоданы: это был ее способ поставить точку, только каждый раз получалось многоточие.

Да и сама Ника не хотела бы, чтобы память об отце была привязана к какому-то определенному месту. Ей нравилось, что эта память всегда при ней, словно отец незримо следует за ней повсюду. Вот и Алекса если что и держало в этом городе, так это могилы сестры.

Ника коснулась жетона. Не дай бог когда-нибудь пережить то, с чем пришлось столкнуться этому парню. Сейчас он страдает еще и от того, что бросает сестру. Поэтому девушка не удивилась, увидев на могиле букетик белых лилий и крошечного деревянного ферзя. Конечно, это принес Алекс, словно оправдываясь за то, что продал дом, где они выросли. Но он поступил правильно! Алекс имеет полное право жить дальше.

Ника положила свои розовые пионы рядом с белыми лилиями и принялась полоть траву, отбрасывая в сторону сухие стебли – под ногти забилась грязь, но могила стала чистенькой и аккуратной. Ника улыбнулась – пусть Алексис знает, что в этот Валентинов день о ней помнят сразу два человека.