«Я убит подо Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла» - Светлана Герасимова

Поскольку документы дивизии, в том и числе и по учету личного состава, были уничтожены перед выходом из окружения, выяснение судеб воинов дивизии затруднено. В списке безвозвратных потерь 369-й стрелковой дивизии в ОБД «Мемориал» практически у всех воинов указано: «пропал без вести», «убит», «остался на поле боя», «погиб при выходе из окружения», при этом называются деревни Ерзово, Окороково, Мончаловский лес. В 2000-е гг. поисковиками из отряда Ржевского района «Память 29-й армии» в ходе исследования воронки от авиабомбы на хуторе южнее Брехово были обнаружены останки 130 красноармейцев и командиров 369-й стрелковой дивизии. Были найдены 20 медальонов, но удалось установить фамилии только шести человек. Останки воинов были захоронены в поселке Мончалово. Позднее были обнаружены остатки землянки, где под полом из жердей оказался железный ящик. Документы, которые в нем хранились, превратились в «кашу» и реставрации не подлежали. Но на дне ящика сохранились печать для пакетов и угловой штамп 369-й стрелковой дивизии, а также орден Красного Знамени и орден Красной Звезды.

* * *

Отступая несколько от основной темы, можно добавить, что части и отдельные воины вермахта также прятали в этих местах документы и вещи, возможно, находясь в окружении или в какой-то экстремальной ситуации. Это позволяет утверждать находка, сделанная летом 2015 г. в д. Волжское-Малахово Ржевского района. Этот населенный пункт находится юго-восточнее Кокошкино, южнее Жуково, то есть в январе – феврале 1942 г. был в эпицентре жестоких боев, когда деревни в этих местах переходили из рук в руки.

Фрагменты предметов, обнаруженных в д. Волжское-Малахово в 2015 г.

При проведении газа к деревенскому дому на глубине 1,5 м был обнаружен большой чугун, закрытый тряпками и остатками кожи. В нем найдены фрагменты немецкого планшета с остатками бумаги, которые практически «срослись» с кожей, стали коричневого цвета, и текст прочитать невозможно. На бумаге лишь просматриваются детали какого-то рисунка, возможно, схемы. Также в чугуне сохранились фрагменты кожаного чехла для фляжки, ботинка, сапог. Можно было бы предположить, что вещи были засыпаны вместе с их хозяином при обстреле или бомбежке, но останков человека рядом не обнаружено.

В Ржевско-Вяземскую наступательную операцию 1942 г. дивизия вступила в составе 39-й армии. В десятых числах января она наступала на ржевском направлении, в середине января была передана 29-й армии. К этому времени она была уже основательно «потрепана» в наступательных боях. Выше уже приводился текст боевого донесения от 16 января штадива 381: «…1259 сп перешел к обороне 700–800 м юго-вост. Толстиково. Комбаты вышли из строя. Полк имеет всего 200 штыков. 1263 сп без одного батальона, овладев восточной окраиной Толстиково, перешел к обороне. В полку всего 100 шт. 1261 сп без одного батальона во II эшелоне за 1259 сп. В полку около 200 шт. Командир полка ранен… В настоящее время дивизия выполнять задачу не может» [выделено мною. – С.Г.]. К тому же «абсолютное отсутствие средств связи затрудняет управление частями дивизии». Немного позднее сообщалось, что пополнение произведено за счет тылов полков и дивизии.

18–22 января дивизия находилась на правом фланге армии, имея общий фронт с частями 262-й стрелковой дивизии 39-й армии. Она вела бои за овладение деревнями Медведево, Лигостаево, Дубровка, Каменское.

В Интернете на сайте 381-й стрелковой дивизии представлена информация о командирах дивизии:

Толстов Архип Иванович (17.09.1941–01.03.1942), полковник;

Шульга Василий Павлович (02.03.1942–23.05.1942), подполковник;

Маслов Борис Семенович (24.05.1942–09.07.1943), полковник, с 7.01.1943 генерал-майор.

Документы 29-й армии января-февраля 1942 г. позволяют уточнить эти сведения. Так, из уже цитируемого выше документа – постановления Военного совета 29-й армии от 22 января 1942 г. по ситуации в 381-й стрелковой дивизии узнаем о том, что «новому командиру дивизии», сменившему на этом посту полковника Толстова, подполковнику Шульге, был объявлен выговор. К сожалению, точную дату смены командира дивизии из выявленных документов установить не удалось.

Выговор подполковнику Шульге был вынесен за наличие в дивизии «явлений расхлябанности, разгильдяйства», за «проявление недопустимой беспечности» и непринятие «мер к наведению большевистского порядка». Расшифровка этих обвинений дана выше, но повторим ее и здесь, так как это в очередной раз поможет представить ситуацию в соединениях армии перед окружением: «Из имеющихся в дивизии 200 автоматов на 20.1.42. осталось едва 60. Из имеющихся 200–240 ручных пулеметов на вооружении каждого сп осталось не более 7–10 шт… Пренебрежение маскировкой привело к большим потерям в людском, особенно в конском составе. Выбыло около 300 лошадей, что поставило в крайне затруднительное положение артиллерию и транспорт… Недопустимая беспечность при продвижении подразделений из одного места в другое, что привело к тому, что группе немецких автоматчиков, переодевшихся в красноармейское обмундирование, удалось напасть на батарею, убить и ранить 15 чел. и вывести из строя весь конский состав… Недопустимо высокая убыль рядового, младшего, среднего и старшего начсостава. За 20-дневное участие в боях дивизия потеряла 90 процентов младших командиров, 75–80 процентов всего остального начсостава…» В документе также говорилось о недостатках разведки, неумелой организации боя, когда действия пехоты не всегда обеспечивались артиллерией.

Кроме наказания командира дивизии, Военный совет армии ходатайствовал перед Военным советом Калининского фронта о смещении с должности военкома дивизии старшего батальонного комиссара Чичиканова как «не справившегося с порученной ему работой». Кроме того, результаты проверки было приказано приобщить к следственным материалам по делу бывшего командира дивизии полковника Толстова.

Напомним, что цитируемый документ датирован 22 января 1942 г., то есть днем, когда части вермахта уже закрывали горловину прорыва. Средств связи к этому времени в дивизии так и не появилось, о чем сообщалось в боевом донесении от 21 января: «Положение частей уточняется через делегатов связи. Еще раз прошу выслать средства связи». Просьба об этом снова зафиксирована в оперативной сводке от 24 января: «В сложной обстановке необходима быстрая связь. Мы же до сих пор никаких средств связи не получили. Прошу ускорить отпуск телефонных аппаратов и кабеля». Выявленные документы не позволяют сказать, получила ли дивизия средства связи.