Млечный путь № 2 2017 - Песах Амнуэль

– Чертовы репортеры по-прежнему дежурят перед зданием, – говорит она. – Как бы я хотела, чтобы они оставили нас наконец в покое.

Я знаю, кто такая медсестра и кто такие репортеры. Общие понятия – это легко. Я помню наизусть таблицу периодических элементов и могу назвать все года, когда Ред Сокс выигрывали Мировую серию в XX веке. Какие-то бесполезные пустяки я вспоминаю с легкостью. Но у меня нет ни малейшего понятия, почему у здания репортеры. И я не помню свою жизнь.

Кейт входит в комнату и улыбается.

– Сегодня «хороший» день? – спрашивает она.

Туман рассеивается, немного, но достаточно, чтобы я вспомнила, что это наш ритуал. Врач говорил, что у меня впереди много «плохих» дней, но будут случаться и «хорошие». Я помню только это и ничего больше. Качаю головой.

Кейт хмурится и садится рядом на кровать. Она берет мою руку в свои. Я спрашиваю ее о бейдже на фотографии.

– Это ты, мама, прямо перед Икарусом, в тот день, когда вы улетали. На бейдже написано: «Анна Фримен, капитан».

Кейт открывает ящик и достает дипломат, от времени eго коричневая кожа задубела и кое-где уже потрескалась. Кейт роется внутри и достает небольшой пластиковый диск, размером с картонную подставку для пивной кружки. Кладет его на тумбочку и нажимает маленькую кнопку сбоку. Оживает голограмма космического корабля, который движется через космос. Космолет выглядит как капля ртути.

– Это Икар, – говорит Кейт. – Ты была членом команды, которая разрабатывала его, а потом стала его пилотом.

Туман окутывает мои мысли как никогда. Я не помню ничего из этого, но знаю, что Икар – это из греческих мифов.

– Зачем называть корабль в честь человека, который разбился?

– Потому что он летел к Солнцу. Смотри.

На голограмме корабль летит прямо к Солнцу. Когда он подлетает достаточно близко и гигантский огненный шар застилает все небо, корабль выпускает красные мерцающие крылья. Они как будто распускаются, вырастая во много раз больше, чем сам корабль.

– Нанофиламенты, – говорит Кейт – Они улавливают тепло; накапливают энергию которой достаточно для прыжка между звездами. Твоя команда в Массачусетском технологическом институте разработала его примерно в то время, когда я появилась на свет.

В молчании мы смотрим, как эфирные крылья из красных становятся ярко-оранжевыми и начинают разваливаться, пока капля ртути продолжает тянуться к Солнцу. Затем перед кораблем открывается идеально-круглая черная дыра. Она закрывает маленькую часть бушующего огненного ада, как будто происходит миниатюрное солнечное затмение. Корабль падает в дыру и исчезает, а следом схлопывается и отверстие в пространстве.

– Это запись первого полета Икара. На Земле нет ни одного человека, которой бы не знал, что ты совершила.

На самом деле есть как минимум один, который не знает. Но гордость, которая звучит в голосе Кейт, заставляет меня не произносить это вслух.

Сегодня – «хороший» день. Туман не такой плотный, как обычно. Пока жду Кейт, я дотягиваюсь до ящика и достаю дипломат.

Это мой сундучок с воспоминаниями. Здесь разные мелочи, которые я накопила за жизнь. Кейт говорит, что мне очень важно каждый день перебирать их. Предполагают, что они позволят мне чуть дольше сохранять связь с реальностью.

Касаюсь жемчужно-розового камешка, тысячи лет в воде сгладили его грани. Я нашла его на пляже на Арктуре VI. Моя рука трясется, когда я прикасаюсь к другим экзотически выглядящим камешкам. В чемоданчике целая россыпь, по камню с каждой из планет, на которых я была.

Внутри есть и другие сокровища. Отпечаток крошечной ноги, сделанный в день, когда родилась Кейт. Красный диплом колледжа. Пожелтевший листок из пьесы, которую я написала в старшей школе. Часы с Микки Маусом, которые родители подарили мне на восьмилетие.

Туман скрыл исходные воспоминания об этих вещах. Все, что я помню, это то, что Кейт каждый день рассказывала о каждой из них по очереди.

Внутри дипломата есть и другие вещи, сувениры и безделушки, о которых я не помню ничего. Воспоминания о них также далеко, как верхушки небоскребов, теряющиеся в тумане.

Задумываюсь, почему там нет обручального кольца или какого-то другого напоминания об отце Кейт. Но я не ищу его, вместо этого беру круглое зеркальце, подарок моей лучшей подруги в первом классе. В зеркале отражение изможденного морщинистого лица, нечесаные лохмы редких седых волос спадают на плечи. Нет, это не лицо молодой искательницы приключений со снимка, не то лицо, которое я пытаюсь запомнить.

Откладываю зеркало и жду, когда придет Кейт. Я должна сказать ей, что сегодня – «хороший» день.

Я проснулась, как от толчка, и мой мозг заполнили воспоминания. Ошеломляющее чувство, как будто пустыня, которая раньше была океаном, оказывается вновь заполнена водой. Мне требуется время, чтобы привыкнуть к этому ощущению. В мыслях порядок и ясность, нет никаких следов тумана. Я чувствую себя почти счастливой до мгновения, пока не начинаю перебирать воспоминания.

Звук выскочившей пробки из-под шампанского на кафедре теоретической физики в Массачусетском технологическом институте в день, когда мы праздновали прорыв, который приведет нас к звездам. Прикончив бутылку, мы направляемся продолжать праздновать в ближайший бар. Спустя много рюмок текилы я остаюсь наедине с Брюсом, рабочим-строителем.

Молчание на том конце линии длится слишком долго.

– Ты должна сделать аборт, – наконец говорит Брюс. – Я заплачу половину суммы.

Когда Кейт появляется на свет, я жду, что Брюс придет или хотя бы позвонит. Но нет.

Через год я узнаю, что Брюс разбился в автокатастрофе. На похороны я не иду.

Кейт становится старше и спрашивает об отце. Я рассказываю, что Брюс был морским биологом, утонувшим, когда спасал коллег. На пятый день рождения я дарю ей старый дипломат, который купила на гаражной распродаже. Я рассказываю ей, что это сундучок с воспоминаниями ее отца. «Что такое сундучок с воспоминаниями?» – спрашивает Кейт. «Это место, чтобы хранить особенные вещи, которые напоминают тебе о чем-то, что ты никогда не захочешь забывать». Я открываю чемоданчик, внутри лежит горсть разноцветных камушков, которые я собрала во время каникул в колледже. «Это воспоминания твоего папы». Я придумала историю для каждого из камушков, рассказы о захватывающих приключениях, которые пережил ее отец во всех уголках мира.

Умопомрачительное счастье от новости, что меня выбрали пилотировать Икар и пришедшее позже понимание, что до этого у меня был еще более радостный день. Несколько месяцев я волнуюсь за Кейт, как она будет без меня. Но это проходит, как можно устоять