Она развалилась. Повседневная история СССР и России в 1985-1999 гг. - Дмитрий Окрест

В отличие от "Голоса", в этих изданиях публиковался не только Петухов, но и сторонние авторы. Главным условием публикации произведения в "ПФе" была русская национальность главного героя или его пророссийские взгляды (изредка допускались исключения). Через "ПФ" прошли десятки авторов (в их числе был, например, известный писатель и переводчик, будущий номинант "Большой книги" и "Русского букера" Валерий Вотрин). Петухов даже гонорары платил, хоть и небольшие, но в начале 1990-х годов это было жизненно важно и позволяло буквально не умереть с голода. Однако тем, кто издавался у Петухова, впоследствии иногда приходилось сталкиваться с дискриминацией в других изданиях: авторов беспокойного националиста не все рисковали печатать.

Многие из тех, кто писал для "ПФ", так и остались на их страницах. Александр Чернобровкин – один из немногих продолживших писательскую карьеру. Сейчас он по-прежнему пишет фантастику. К Петухову попадали просто: "Я увидел журнал в киоске на Новослободской, переписал адрес и послал туда рассказ "Крысиный дьявол". Параллельно послал и в журнал "Четвертое измерение". Издатель и главный редактор второго Осипов, критик фантастики, связался со мной, договорились о публикации, а от Петухова ни слуху ни духу. В итоге в январе 1992 года вышли оба журнала с моим рассказом. Осипов обиделся и прекратил отношения со мной, а Петухов отнесся с пониманием. В дальнейшем я посылал ему рассказы по почте или привозил в контору где-то в паре километров от метро Выхино". У метро Выхино, на окраине Москвы, Петухов снимал помещение прямо в здании почты. У "Почты России" тогда были совсем тяжелые времена, и они сдавали площади в аренду.

Плюсом в работе с Петуховым было то, что он ничего не редактировал, даже ошибки не правил. А еще на руку играла мания величия Петухова (он крайне серьезно относился к своим произведениям). Раз прочих авторов Петухов считал на голову ниже себя, то и творческая ревность его не тревожила, журнал был открыт для всех. К минусам относилась финансовая необязательность в отношении внештатных авторов: и без того небольшие гонорары он платил неаккуратно, часто задерживал. Если в начале 1990-х годов это прощали, то к середине десятилетия авторы начали убегать в другие издания. В этом Петухов подозревал политические причины, не задумываясь, что где-то могут платить в три раза больше, чем он.

Огромную роль в популярности "Голоса" и "ПФ" сыграло и отличное художественное оформление – Петухов смог найти хороших молодых графиков, которые точно понимали, что требуется для изданий такого рода. Иллюстрации к "Голосу Вселенной" и другим изданиям были логичной и неотъемлемой частью текстов. Один из ведущих художников "Метагалактики" Алексей Филиппов до сих пор вспоминает те времена как золотой век: "Петухов был очень жесткий человек, но справедливый. У нас, тех, кто работал в штате, никогда не было проблем с оплатой. В 1991 году мне Петухов, например, заплатил премию – 191 рубль. А зарплата инженера тогда была 200. Я только приехал из Байконура, молодой, практически без опыта, и меня сразу кинули на миллионную аудиторию. Представляете, какое я портфолио наработал? Но работа была тяжелая. Интернета ведь не было, и мне приходилось в библиотеке по четыре-пять часов в день просиживать, изучать устройство доспехов, скафандров…".

Медиаимперия Петухова закончилась вместе с эпохой книжного бума начала 1990-х годов. Он не понял и не принял новых условий. Он так и не смог развить собственную сеть распространения, да и не занимался этим. Продукцией издательства "Метагалактика" торговал на постоянной основе единственный киоск в районе метро Новослободская. Петухов продолжал печатать свои книги огромными тиражами, даже когда распространители отказались их брать. Он сидел в офисе, забитом нереализованными тиражами, и клял сионистский заговор. Последней его коммерческой удачей стала продажа значительной части тиражей в библиотеки системы исполнения наказаний на радость заключенным.

Петухова закономерно обвиняют в графомании, но это не очень справедливо, всё-таки палпфикшн – специфическая ниша, а Петухов был единственным российским писателем и издателем, который плавал в ней, как молодой гренландский кит. На фоне многих современных российских фантастов, ориентированных примерно на ту же аудиторию, он настоящий мастер стиля.

В фантазии ему тоже не откажешь, недаром в источниках вдохновения Петухова иногда ищут тяжелые наркотики. Но два жирных минуса крестом ложатся на небезнадежное фантастическое "мочилово" – это легко считываемая политическая позиция автора и тяга к многословным отступлениям-проповедям. В каждом крупном произведении герои Петухова периодически уходят куда-то в тень, чтобы автор мог на десяток листов рассказать о превосходстве русской цивилизации и важности православия. Из-за этого Петухова не приняли за своего ни фантасты, ни писатели-националисты. Для первых он был политическим проходимцем, а у вторых (писатель-националист – это обычно советский дедушка-деревенщик) волосы вставали дыбом, когда они вместо привычной деревенской пасторали читали, например, о женщинах, в телах которых зреют слизистые монстры с тремя глазами. Без проповедей и навязчивого ультрапатриотизма из Петухова мог получиться самобытный российский Лавкрафт, который, кстати, тоже в политических взглядах доходил до открытого расизма, но читателю его не внушал.

Неудача в издательской деятельности разочаровала Петухова и в фантастике, с конца 1990-х годов он почти перестал писать беллетристику, а ударился в сочинение "подлинной истории русичей". Если с "Голосом Вселенной" он точно угадал требования времени, то на этом поле конкурировать с Фоменко – Носовским и десятками других авторов у него не вышло. История "тридцати тысяч лет русского народа" никакого ажиотажа не вызвала, потому что этого продукта на рынке хватало и без Петухова. Впрочем, и здесь Юрий Дмитриевич смог соригинальничать, сделав из забавных псевдоисторических построений такие радикально-националистические выводы, что Перовский суд Москвы, создав прецедент, признал две книги Петухова "подлежащими уничтожению".

Жаль, что уже нельзя спросить, что он чувствовал, когда проходил мимо прилавков, забитых "патриотической фантастикой" или журналами вроде "НЛО". Создатель и того и другого умер в феврале 2009 года прямо на кладбище, когда пришел навестить могилу матери.

Доктор исторических наук, воспитанник Уральского государственного университета Рудольф Германович Пихоя в 1990 году возглавил Главное архивное управление при Совете министров РСФСР. Фактически именно ему предстояло "принимать" весь документальный груз российского прошлого в период распада Советского Союза. Будучи в должности Главного государственного архивиста России, вплоть до 1996 года он и возглавляемое им ведомство (с 1992 года оно получило наименование Главной архивной службы) отвечали за организацию архивной работы и режим доступа к документам в критический период слома эпох. Наш разговор идет о том, что значило отвечать за историю России в начале 1990-х годов, с какими проблемами приходилось сталкиваться и каким образом их решать.