Божьи воины - Анджей Сапковский

Их догоняли два конника, паношей, судя по оружию, верховымконям и сбруе. Они уже были рядом, рядом... Рейневан поднес арбалет к плечу.Прицелился в наездника, однако, памятуя былое обучение Дзержки де Вирсинг,изменил намерение и послал болт в грудь коню. Конь — прекрасное сивой мастиживотное, рухнул как громом пораженный, седок же проделал такой кульбит, чтоему позавидовал бы профессиональный акробат.

Второй паноша развернул коня, прижался к гриве и сбежал.Решение было правильным. От леса неслась конница. Добрых полсотни вооруженных.Большинство с красной чашей на груди либо облаткой на щите.

— Наши, — рявкнул Рейневан. — Это наши, Самсон!

— Твои, — поправил, вздохнув, Самсон Медок. — Но, согласен,я тоже рад.

Конники с Чашей лавиной спустились по крутизне, от рекидонеслись крики, стук и грохот. Паноша, мальчишка, тот, под которым Рейневанзастрелил коня, вскочил на ноги, осмотрелся и кинулся бежать. Далеко он неубежал. Один из конников обогнал его, хватанул плашмя мечом по затылку,повалил. Потом развернул коня, подъехал к Рейневану, Самсону и все ещенаходящемуся без сознания Таулеру. На груди, частично заслоненные выкроенной изкрасного сукна Чашей, у него были видны скрещенные остжевья.

— Привет, Рейневан, — сказал он, поднимая подвижное забралосалады. — Что нового?

— Бразда из Клинштейна!

— Из Роновицей. Приятно видеть и тебя, Самсон.

— Ты не знаешь, как приятно мне!

В яру, в речке и на ее берегах лежало с дюжину трупов.Трудно было сказать, скольких унесла вода.

— Чьи это были люди? — спросил командир пришедшего навыручку отряда, длинноволосый усач, молодой, худой, словно Кащей. — Они сбежалипрежде, чем я понял кто. Вы их видели вблизи. Ну? Брат Белява?

Рейневан знал спрашивающего. Они познакомились в ГрадцеКралове два года назад. Это был быстро растущий среди сирот гейтман Ян Чапек изСана. Прибывшие на выручку украшенные Чашами конники были сиротами. Божьимивоинами, которые стали называть себя так, когда их, умирая, оставил сиротамилюбимый и почитаемый вождь, великий Ян Жижка из Троцнова.

— Рейневан! Я к тебе обращаюсь!

— Кроме кнехтов, было восемь поважнее, — ответил Рейневан. —Два рыцаря, шестеро паношей, один — тот, которого сейчас как раз связывают. Укомандира на латах был крест, а на щите клещи, а может, щипцы... Черные насеребряном поле...

— Так я и думал, — поморщился Ян Чапек из Сана. — Богуш изКоване, хозяин Фридштейна. Разбойник и предатель! Эх, жаль, успел сбежать... Яб с него шкуру... А вы что здесь делаете? Откуда свалились? Э?.. Брат Шарлей?

— Путешествуем, знаешь ли...

— Путешествуете, — повторил Чапек. — Ну так вам повезло.Если б мы вовремя не подоспели, последний этап вашего путешествия окончился бывертикально. На веревке вверх, на ветке. Пан Богуш большой любитель деревьявисельниками украшать. У нас с ним свои счеты. Свои...

— Этот Богуш, — неожиданно вспомнил Рейневан, — Богуш изКоване, не занимается ли случайно торговлей людьми? Невольниками? Он, как ихназывают, не мартагуз ли?

— Странное название, — насупил брови гейтман сирот. — Богушиз Коване, это верно, зол на нашу веру. Взятых живыми вешает на месте, наближайшем дереве. Если ему удается схватить кого-нибудь из наших священников,забирает и сжигает на костре, публично, для острастки. Но ни о какихневольниках я никогда не слышал. А вам, повторяю, повезло. Посчастливилосьвам...

— Не всем.

— Такова жизнь. — Чапек сплюнул. — Сейчас насыплемкурганчик. Это который уже? Вся, эх, вся чешская земля полна курганов и могил,для новых уже скоро места не хватит... А этот? Тоже труп?

— Жив, — ответил Амадей Батя, вместе с Самсоном стоящий наколенях около Таулера. — Но как только глаза раскроет, они у него тут жезакрываются.

— Конь его лягнул.

— Что делать, — вздохнул Чапек. — Тяжела доля неудачника. Аконовала у нас нет.

— Есть. — Рейневан раскрыл торбу. — Пустите меня к нему.

Хоть обычно это и не случалось, Рейневан уснул в седле. Иконечно, упал бы, если б едущий рядом Самсон его не поддержал.

— Где мы?

— Недалеко от цели. Уже видны башни замка.

— Какого замка?

— Я думаю, дружественного.

— Что с Таулером? Где Шарлей?

— Шарлей едет впереди с Чапеком и Браздой. Таулер безсознания. Его везут между конями. А тебе пора очнуться, Рейнмар, прийти в себя.Не время дремать.

— Я вовсе и не дремлю. Я хотел... Я хотел тебя кое о чемспросить, друг Самсон.

— Спрашивай, друг Рейнмар.

— Почему ты вмешался тогда, в шулерне? Зачем вступился за тудевушку? Не корми меня, если можно, общими фразами.

— Я оказался в темной глуби леса, — ответил цитатой гигант.— Какие пророческие слова. Так, словно мэтр Алигьери предчувствовал, чтокогда-нибудь я окажусь в мире, в котором общаться можно только с помощью лжилибо недосказанности, а чистую правду всегда считают ложью. Или доказательствомнедоразвитого сознания. Ты хотел бы, говоришь, знать истинную причину? Почемуименно сейчас? До сих пор ты не спрашивал о мотивах моих поступков.

— До сих пор они были мне понятны.

— Серьезно? Завидую, потому что некоторые я и сам непонимаю. Инцидент с Маркетой вписывается в эту схему. В определенной степени.Потому что есть, конечно, и другие причины. Однако сожалею, но познакомить тебяс ними я не могу. Во-первых, они слишком личные. Во-вторых, ты бы их не понял.

— То, что они непонятны, ясно. Они из иного мира. Даже Дантене помог бы этого понять?

— Данте, — улыбнулся гигант, — помогает всему. Ну хорошо.Если ты хочешь знать... В шулерне во время той отвратительной демонстрациизатосковал дух мой.

— Хм-м... А немного побольше?

— С удовольствием,

Е lo spirito mio, che gia cotanto

tempo era stato ch'a la sua presenza

non era di stupor, tremando, affranto,

sanza occhi aver piu conoscenza,

per occulta virtu che da lui mosse,

d'antico amor senti la gran potenza.

Оба долго молчали.

— Amor? — спросил наконец Рейневан. — Ты уверен, что атоr?

— Я уверен, что gran potenza[142].

Они ехали молча.

— Рейнмар?

— Слушаю тебя, Самсон.