Цепной пес самодержавия - Виктор Тюрин

– Нашел себе замену?

– Подполковник Игнатьев Аркадий Степанович. Умный, жесткий, образованный офицер, беспредельно предан династии Романовых. Лично знаю его более десяти лет. В свое время даже дружили семьями. Кстати, Саша его тоже хорошо знает.

– Значит, он тоже из жандармов? – вопрос был уже адресован генералу.

– Тоже, – хитро усмехнулся Мартынов и повернулся к Пашутину. – Вот скажи мне, Миша, как другу: когда ты угомонишься? Тебе сорок один год, полковник, в особой милости у государя, а все в казаки-разбойники норовить играешь!

– Натура у меня такая беспокойная, Саша. Да ведь и сам это знаешь, чего спрашиваешь?

– Знаю. Как не знать, а также вижу, что вы, с Сергеем Александровичем, приятели душевные, потому что натуры у вас схожи. Любите горячить кровь, ходя по лезвию ножа.

Еще спустя две с половиной недели меня выписали из госпиталя. Светлана встретила меня в вестибюле. Одета она была во все белое. Шубка, шапка, муфта, ботиночки. Изящные черты лица. Черная прядь, выбившаяся из-под зимней шапки. Большие изумрудно-зеленые глаза. Девица-красавица, одним словом!

– Вы прямо как снегурочка из сказки, Светлана Михайловна.

– Такая холодная?

– Нет, красивая.

– А вы бледный. Вам бы еще полежать надо да настойки лечебные, на травах настоянные, попить.

– Увольте. Належался на полгода вперед.

– Шарф поправьте, а то он у вас сбился. Сегодня мороз минус двенадцать градусов. Хорошо, хоть ветра нет, – она говорила, но сама думала о чем-то другом, так как в глазах читались тревога и ожидание. Было видно, что хотела что-то спросить, но не решалась.

– Вы что-то хотели спросить?

– М-м-м… Да. Я что хотела вас спросить… Ответьте, только честно! В вас стреляли из-за того, что вы советник при царе?

Врать не имело смысла, поэтому я ответил прямо и лаконично:

– Да.

– Так вы в постоянной опасности! – в ее голосе звучала неподдельная тревога. – Из-за этого у вас охрана!

Вдруг она бросилась ко мне и прижалась к груди. Проявление чувств было настолько неожиданно, что я даже опешил. Неловко обнял ее. Лицо она спрятала у меня на груди, но при этом чувствовалось, что ее спина вздрагивает.

– Светлана Михайловна, милая вы моя, хорошая, не надо. Это просто была случайность… теперь все будет хорошо. Обещаю.

Хлюпнула носом, но вроде притихла, потом, не отрывая лица от моей груди, сказала глухим голосом:

– Не обещайте, чего не можете. Охрана за вами… зачем ходит?

– Скажем так, это не охрана, а… знак признательности за мои заслуги перед государем.

– Признательности… Врать вы совсем не умеете, Сергей Александрович, – она отстранилась от меня и тут же отвернулась, пряча мокрые глаза. – Пожалуйста, не смотрите на меня. И идемте отсюда, а то неловко, на нас люди смотрят.

Мы вышли на улицу. Это был один из тех редких зимних дней, когда не было сырого, пронизывающего ветра с моря и светило яркое солнце. Мороз, искристый, хрустящий под ногами снег, что еще надо для хорошего настроения. Я шел, щурясь от яркого солнца и искристого снега, ощущая кожей пощипывание мороза, и радовался жизни, тому, что здоров и что у меня есть будущее. Это было похоже на отголоски той радости, которую я ощутил, оказавшись в 1915 году, в самый первый день.

– Светлана Михайловна, как вы отнесетесь к тому, если мы перейдем на имена, без отчеств.

– Хорошо отнесусь, – девушка улыбнулась. – Сергей, мне хотелось бы узнать о вас как можно больше. Вы почему от меня скрывали, что вхожи к императору?

– Мне казалось, что вам это не понравится. Вы девушка широких демократических взглядов, и поддерживать знакомство с одним из советников сатрапа вам будет неприятно.

Я внимательно смотрел на нее, пытаясь понять, как она отнесется к моим словам. Это была проверка, которой я придал шутливую форму.

– Вы ошиблись во мне. По сути, я обычная мещаночка, которая очень любит своего отца и сестру. Мне хочется, чтобы все были веселы, добры и счастливы, именно поэтому я учу детей и взрослых. Ужасно боюсь всяких народных волнений и революций и не хочу менять свою жизнь, но при этом мне хочется, чтобы все жили хорошо и счастливо.

– Я тоже этого хочу, и поверьте мне, государь тоже этого хочет, просто кроме пустых разговоров мы пытаемся что-то сделать, а это не все понимают, а другим это очень не нравится.

– В вас из-за этого стреляли?

– В какой-то мере, – был вынужден признать я.

– Знаете, я говорила о вас с Настей, думала, может, она что-то расскажет. Она вас очень хвалит. Сергей Александрович такой, Сергей Александрович сякой! А подарок, говорит, сделал такой, что у меня от счастья до сих пор голова кружится. И вот мне хочется знать, что вы ей такого сумели подарить?!

– Настя – это Анастасия Никитична?

– Ну да!

– Подарил ей на день ангела деньги.

– Деньги?! Почему?!

Пришлось объяснить, почему не преподнес ей красивый платок или отрез на платье, а подарил деньги, которые им просто необходимы для благоустройства и ремонта дома. Они люди хорошие, так пусть живут в нормальных условиях.

– Да. Да! Вы правильно поступили, Сергей! Петр Николаевич, человек светлой души, но он такой непрактичный! – она помолчала. – Знаете, я им от души завидую. Они не просто любят, они созданы друг для друга!

В ее глазах появилось мечтательное выражение. Какое-то время мы шли и молчали, потом она вдруг резко, без всякого перехода, спросила:

– Иногда полуправда хуже самой лжи! Вы со мной согласны?!

– Гм. Да.

– Так кто вы на самом деле, Сергей? – и после короткой паузы тихо и жалобно добавила: – Поверьте, мне это очень нужно знать.

– Света, вы о моей жизни уже знаете, поэтому смогу добавить немного. Советником царя я стал неожиданно для себя. Просто так сложились обстоятельства, – это было наглой ложью, но если исходить из фразы: «все, что ни делается, лишь бы на благо», то ничего страшного она собой не представляла. – Мои советы понравились царю… Вот в принципе и все.

– Остановитесь, – неожиданно сказала девушка, после чего, встав напротив меня, испытующе посмотрела мне в глаза. – Скажите, Сергей, это вас называют душителем свобод российской демократии?

– Еще я «царский палач» и «цепной пес самодержавия», – при этих словах ее глаза широко открылись, – а также «юродивый поручик», «демон во плоти» и «ангел с железными крыльями».

– Царский палач? Юродивый поручик? Вы?!

– Да. Это все я. Сколько людей – столько и мнений, но при этом каждый видит свое, исходя из своих идеалов и понятий о жизни, но при этом хочу сказать: во всех этих слухах есть доля правды. Я не оправдываюсь перед вами, так же как и хирургу нет нужды оправдываться перед родными больного, которому удалили пораженную недугом часть тела, спасая его от смерти. То, что мне приходится делать, можно назвать и так: жестокая необходимость. Российской державе сейчас нужна сильная и жесткая рука – и это абсолютная власть монарха. И последнее. Все свои силы, ум и знания я отдаю на то, чтобы Россия стала могучей и непобедимой державой!