Выпускной бал в чистилище - Эми Хармон

телу холодной волной расползается страх. – Когда вчера утром я увидела тебя в том красном платье, я так изумилась, что не могла произнести ни слова… но с тех пор я все время об этом думаю.

– О своем сне? – прошептала Мэгги.

– Это был не сон! – выпалила Айрин, выпустив руку Мэгги и закрывая лицо ладонями.

Мэгги вздрогнула от этой неожиданной перемены в поведении тетушки. Она побоялась снова коснуться ее, побоялась, что Айрин ее оттолкнет.

Айрин тяжело дышала, не отнимая ладоней от лица, и от этого резкого звука у Мэгги по шее поползли мурашки.

– Это была ты! – выкрикнула Айрин, хотя ее перепуганный голос прозвучал не громче, чем шепот. – Ты была там, на балу, и танцевала с Джонни, и сказала мне, что я должна бросить Роджера. – Айрин застонала в ладони. – Не понимаю, как ты могла там оказаться. Но ты была там! Я видела во сне твое лицо. На тебе было мое платье. Как оно к тебе попало? Я помню все это так ясно, словно это случилось вчера, а не пятьдесят три года назад.

Мэгги не могла дышать. Сердце у нее сильно билось. Ей хотелось выть и вопить, как идущему на смерть заключенному, который знает, что невиновен.

– Роджер так разъярился! – продолжала Айрин. – Он еще много недель сердился, нет, бесновался из-за тебя, повторял, что ты его оскорбила и опозорила. А я, как дурочка, решила тогда, что обязана доказать ему свою преданность. В ту ночь я отдала ему свою девственность. Я подумала, что так он поймет, что я от него не отвернусь. Я сказала Ба, что опять останусь ночевать у Расселлов, и Кэти и Ширли мне помогли… но на самом деле в ту ночь я была с Роджером.

Мэгги почувствовала, как горькие слезы стекают по подбородку. Гас предупредил ее о том, что последствия могут быть непредсказуемыми, что может случиться то, чего она даже предположить не могла, что она может изменить… или даже разрушить чужую жизнь.

– К началу августа я пришла в себя. Роджер стал вести себя совершенно невыносимо, и я его боялась. Когда Билли Кинросс погиб, а Джонни пропал, я была в ужасе. Я знала, что все это случилось по вине Роджера. Билли был ко мне очень расположен, но он погиб от руки Роджера! Я поняла это, но было уже слишком поздно. Я забеременела.

«Нет, нет, нет!» – хотела было выкрикнуть Мэгги. Все было совсем не так! Айрин вышла замуж через несколько лет после того, как окончила школу. Мэгги видела объявление о ее свадьбе в старых газетах в библиотеке.

– Ребенок родился мертвым. Я ведь не рассказывала тебе об этом? – Теперь Айрин говорила так, словно воспоминания о ребенке ввергли ее в транс. – Он был просто идеальный. Красивый доношенный маленький мальчик с густыми темными волосами. Но он был мертв, – прошептала она. – Я так надеялась, так молилась о том, чтобы освободиться от Роджера. И я обрела свободу… ценой жизни своего сына. Поэтому я осталась. То было мое покаяние, мой собственный медленный танец в чистилище.

– Ты сможешь меня простить? – Отчаянный шепот Мэгги наполнил комнату, и Айрин словно опомнилась, вышла из транса, в котором пребывала несколько минут. Теперь она пристально смотрела на Мэгги, и в ее голубых глазах ясно читалась тревога.

– Тут нечего прощать, Мэгги, – спокойно ответила она и, протянув руку, коснулась удивленного лица Мэгги.

– Ты боишься меня, – возразила Мэгги едва слышным голосом.

– Я понимаю, в чем дело… кажется, понимаю, – тихо ответила Айрин. – Ты проскользнула в прошлое… ровно так, как говорил Гас. Ты пыталась помочь мне. Я это знаю…

– Но…

– Мэгги! Ты пыталась помочь мне. А теперь, – проговорила Айрин усталым голосом, поднимаясь с дивана, не разгибая утомленной спины и не поднимая измученной головы, – нужно придумать, как переселить тебя из этого дома.

* * *

С тех пор как Мэгги вернулась обратно домой из больницы, куда попала после пожара в школе, она спала очень беспокойно. Сны о Джонни и об объятых пламенем коридорах превращали ночной отдых в минное поле. Ей отчаянно хотелось испытать облегчение, которое даровало беспамятство, но она понимала, что больше не чувствует себя в безопасности в собственной спальне.

Быть может, всему причиной было то, что за последние несколько недель она дважды просыпалась посреди ночи и видела Роджера Карлтона, постаревшего и растолстевшего дядю Роджера, сидевшего на подоконнике с альбомом газетных вырезок. Оба раза Мэгги брала с ночного столика свои очки, надевала их и заставляла себя сосредоточиться на облике своей комнаты, той, в которой она жила в современном ей мире. Она точно знала, что в ее времени у нее в спальне нет призрачного толстяка. И оба раза Роджер расплывался в воздухе почти сразу, даже не подняв головы от альбома.

В ту ночь, после разговора с тетушкой Айрин, Мэгги поднялась к себе и сразу же погрузилась в глубокий, мертвый сон. Айрин хотела уехать, заночевать в гостинице. Она боялась, что Мэгги опять ускользнет в прошлое, если останется ночевать дома. Но Мэгги представила себе, о чем станут болтать досужие языки в маленьком Ханивилле, если они с тетей Айрин внезапно покинут дом и остановятся на ночь в «Ханивилльском отеле», что на Мэйн-стрит. К тому же денег на гостиницу у Айрин не было. Зато был дом, в котором имелось целых четыре спальни.

Мэгги считала, что проскользнула в прошлое, потому что они с Айрин болтали про пятьдесят восьмой год, сидя в комнате Айрин, обставленной старой мебелью. К тому же Мэгги тогда примерила тетушкино бальное платье. Фактически она оказалась в прошлом еще прежде, чем закрыла глаза и уснула. Она сказала об этом Айрин.

– Нам нужно переселить тебя отсюда, – повторила Айрин, в отчаянии ломая руки. И все же Мэгги в конце концов удалось ее успокоить, и тетушка отправилась спать. Выглядела она так, словно вот-вот лишится чувств. Мэгги знала, что прежде, чем принимать важные решения, им обеим нужно по-настоящему выспаться.

Мэгги внезапно выдернули из сна. Она проснулась так резко, словно ей на голову вылили ведро ледяной воды, и мгновенно вынырнула из самых глубин подсознания. Она села, протянула руку к ночному столику, чтобы взять очки, но их на столике не оказалось. Она принялась ощупывать столик, зная, что пальцы сейчас отыщут острые углы столешницы, маленькую ручку ящичка. Внезапно она ощутила, что куда-то летит и падает, и тогда ноги у нее вдруг подогнулись, а пространство вокруг изменилось. Теперь она сидела на стуле. Сиденье было твердым, спинка врезалась в плечи. Босыми ступнями она ощутила ровный холодный пол и от ужаса подогнула пальцы на ногах. По рукам у нее побежали мурашки. Было еще совсем темно. Она посмотрела туда, где должно было быть окно. Небо за