Элеонора Августа - Борис Вячеславович Конофальский

шестьдесят пять монет в год в казну города, но за это он сам будет выбирать, в каком ряду ему торговать.

– Соглашайтесь, – сразу ответил Волков.

– А еще вчера они стали увязывать выдачу беглых мужиков с компенсацией за Линхаймский лес, – продолжал Крапенбахер.

– Соглашайтесь, – повторил кавалер.

– А в компенсацию они просят тысячу гульденов, – аккуратно напомнил Лёйбниц. – Сумма-то не маленькая.

– Соглашайтесь, – снова кивнул генерал. А сам поймал взгляд ландамана и, чуть улыбнувшись, поклонился ему.

«Бог с ними, с этими деньгами, деньги и преференции в торговле важны, но не нужно осложнять дело Райхерду. Если договор будет „обидным“, так и противников у него окажется больше. А потерянное нынче я потом на торговле наверстаю. Да и сам лес стоит всяко больше тысячи золотых».

Лёйбниц встал и сделал заявление:

– Кавалер Фолькоф фон Эшбахт согласен, из доброты своей и миролюбия, для укрепления мира меж соседями выплатить компенсацию в тысячу гульденов при передаче под полную его юрисдикцию всего Линхаймского леса, со всей землей под ним, и всего берега и всей реки до установленных границ.

Кавалер видел, как один из переговорщиков повернулся к первому консулу, а тот в ответ едва заметно кивнул. И этот переговорщик встал и сказал:

– Мы ценим добрый нрав и миролюбие господина фон Эшбахта и готовы в ответ обещать, что земля Брегген будет выдавать всех беглых людей, на которых кавалер Фолькоф фон Эшбахт укажет как на свою собственность.

После этого дело пошло быстрее, пыл делегатов вдруг угас, уже не кидались они отвечать на каждую фразу волковских адвокатов, не оспаривали всякую мелочь. А сам кавалер то и дело говорил своим людям:

– То пустяк, уступите.

И так, во взаимных уступках, и прошел тот день. И уже сразу после обеда, после короткого разговора с генералом, адвокат Крапенбахер встал и прочитал по бумаге:

– «После прений сторона кавалера Фолькофа фон Эшбахта заявляет, что больше не имеет противоречий ни по одному из оговоренных пунктов со стороной земли Брегген».

Тут же в ответ встал один из переговорщиков горцев и сказал, что у земли Брегген нет возражений по этому заявлению и что делегаты от земли Брегген готовы приступить к работе над завершающим текстом договора.

– Ну, мы договорились с ними? – спросил Волков у своих людей.

– Да, кавалер, – отвечал Крапенбахер, – осталось только поработать над текстом договора, но это уже мы сами управимся, тут вы нам не надобны.

– Да, осталось немного, всякие формальности, – поддержал коллегу Лёйбниц. – Ваше присутствие теперь не обязательно до финальной части, когда потребуется ваша подпись.

Откуда они только прознали? Все, без всякого преувеличения все люди в лагере знали, что мир вот-вот будет заключен. Волков ехал по лагерю, а из палаток выбегали солдаты, другие, несмотря на строгие окрики офицеров, бросая работы, кидались к нему.

– Эшбахт!

– Спасибо тебе, добрый господин!

– Хватит, к дьяволу эту войну!

– Победа!

– Осточертели эти горцы! Домой хотим!

– Пора делить добычу!

– Эшбахт! Виват!

Среди радующихся людей были и пехотинцы первого контракта, и кавалеристы, и пушкари; даже ландскнехты, и те радовались миру.

«Как быстро они прознали, видно, кто-то из стражи мерзавцам сказал, надо бы найти болтуна да наказать… Ну уж ладно».

Волков ехал по лагерю и кивал своим солдатам, махал рукой и всячески выказывал этим людям свою благосклонность. Они заслужили ее, и он был им благодарен. За его сегодняшний успех эти суровые люди платили своим жизнями, своим здоровьем, тяжким трудом. Именно благодаря им на следующее утро он подписал столь нужный ему, да еще и выгодный мир. Также на ту бумагу поставили подписи старший уполномоченный делегат от земли Брегген и сам первый консул Николас Адольф Райхерд. Помимо подписи он еще и скрепил документ своей печатью. Дело было сделано.

– Прошу вас более не препятствовать торговле нашим купцам по реке, – сказал ландаман.

– С этой минуты пусть торгуют, – отвечал кавалер, разглядывая этот долгожданный договор, и тут он поднял глаза, – но мой гарнизон не покинет лагерь, пока совет кантона не ратифицирует бумагу.

– Я постараюсь ускорить дело, – пообещал Райхерд.

Они при всех впервые пожали друг другу руки. Волкову, конечно, очень хотелось знать, как обстоит дело со сватовством. Но он подумал, что, задавая этот вопрос, будет проявлять чрезмерную заинтересованность, поэтому промолчал.

В этот день он собрал офицеров на обед, теперь уже и среди них не было недовольных. То недовольство, которое еще недавно жило в некоторых из них, растаяло. Даже капитан ландскнехтов Кленк, и тот пришел, сидел, тоже улыбался, а что теперь ему лицо воротить, если даже его люди радостны и уже собирают вещи, чтобы на тот берег уходить. Войне конец, теперь-то уже ничего не изменить, победа, мир, добыча большая, что уж теперь дуться друг на друга. Вот и поднимали офицеры тосты за своего генерала. И заслуженно: это Волков привел их к победе и к немалому достатку вместе с ней. А он в ответ хвалил их и говорил, что не будь при нем таких толковых людей, так не было бы у него ни побед, ни мира.

После генерал обещал офицерам и господам из выезда награды. Обещал им, что к своим порциям в добыче они получат золото. По десять монет всем капитанам в ротах, по двадцать монет достанется майорам и полковникам. Но кроме этого он сказал, что также тридцать монет получит и капитан Пруфф, так как пушки его сыграли в кампании едва ли не главную роль. А по сорок монет получат майор фон Реддернауф за свою надежность и безотказность, за усердие в деле охраны и разведки, и полковник Брюнхвальд за первое сражение у лагеря.

Капитан Пруфф, майор фон Реддернауф и полковник Брюнхвальд один за другим вставали и кланялись Волкову. А Роха смотрел на него удивленно: отчего же обо мне ничего не сказано, я тоже был при штурме вражеского лагеря. Посмотрел да отвернулся в огорчении, так как генерал на него не взглянул. И поделом – уж на кого Волков рассчитывал, когда офицеры начинали демонстрировать свое недовольство, так это на него. На Брюнхвальда и на Роху, но оба они встали на сторону Кленка. Вот пусть теперь и не ждет милостей. Брюнхвальд, конечно, тоже был не на его стороне, но насчет полковника у Волкова были планы, и он тут же за столом заговорил с ним:

– Господин полковник, к вам у меня просьба.

– Да, господин генерал, все, что в моих силах, – отозвался Брюнхвальд.

– Договор подписан, но я бы не хотел покидать этот берег, пока совет кантона не ратифицирует