Элеонора Августа - Борис Вячеславович Конофальский

фамилии. А вот Николас Адольф Райхерд совсем не похож был на благородного. Одежда его оказалась совсем проста, нет, не бедна, но уж точно не изысканна. Он и перчаток не носил, и на шапке его не имелось никакого украшения. И лишь башмаки на нем были согласно моде, из тех, что именовались «коровьей мордой». Нет, все-таки было в нем что-то мужицкое, скорее всего, и башмаки он эти выбрал из-за удобства. Волков приготовил для него кое-что, одну великолепную вещицу, и теперь стал сомневаться: оценит ли?

– Прошу вас к столу, уважаемый ландаман, – сказал Волков первому консулу с поклоном.

А тот вдруг говорит:

– Насиделся уже, второй день сидим. Может быть, пройдемся по берегу? От реки ветер, не так жарко. Если, конечно, вам позволит ваша нога.

– Позволит-позволит, – сразу согласился генерал.

И они пошли к реке, а выезд Волкова, его гвардия и офицеры, прибывшие с ландаманом, пошли за ними двумя разными группами.

– И о чем вы думаете говорить? – спросил Райхерд, как только они двинулись к реке. – Коли о местах для торговли или об овсе, так об этом и на переговорах все сказано.

– К дьяволу овес, к дьяволу торговые ряды, – покачал головой Волков. – Не о том я говорить хотел.

– Может быть, Линхаймский лес вас волнует?

– И лес к дьяволу, из-за этих безделиц я бы вас не позвал. Я хотел говорить о мире.

– О мире? – медленно спросил ландаман. – А разве не это мы обсуждаем на переговорах?

Волков слегка поморщился.

– Скажу честно, есть влиятельные персоны, которые хотят, чтобы война сия длилась и длилась. А мне она уже надоела.

– Влиятельные персоны? – Господин Райхерд внимательно посмотрел на него. – Не думаю я, что говорите вы о герцоге Ребенрее.

– Конечно, я говорю не о нем, то иные персоны, другие люди, которые хотят, чтобы война перекинулась на земли герцога. Хотят, чтобы я так разозлил горцев, чтобы они собрали войско с ближайших кантонов и пошли на Мален, а может, даже и на Вильбург. Для того эти персоны согласны разрешать собирать солдат в своих землях и даже помогать деньгами. – Волков преувеличивал, может, и так, да кто это проверит? Никто! И никогда! Так что ландаману приходилось принимать его слова на веру. – А мне сия война надоела. С меня довольно.

– А персоны эти… – многозначительно начал первый консул, – они…

– Нет, не спрашивайте, имен никаких я не назову, – покачал головой кавалер. – Скажу лишь одно: что персоны те весьма и весьма влиятельны.

– Понятно, – произнес Райхерд. – Господа те намерены приграничную свару превратить в настоящую войну.

– Именно, тем более что все уже идет к тому: вы второй год подряд собираете немалое войско со мной воевать, я вынужден из года в год также собирать и увеличивать силы. И если не заключим мир, то к следующему году мне придется собрать уже шесть-семь тысяч человек. К тому все и идет.

Они остановились на пригорке возле реки, тут было хорошо, правда, ветерок почти не спасал от жары. Волков ждал, что скажет этот человек с темным, тяжелым лицом. И Райхерд наконец заговорил:

– Слишком тяжкие обиды вы нам нанесли. Слишком многих людей побили. Дома их просят возмездия. Да и гордость наша уязвлена. Соседние земли тоже злятся. Триста лет не было такого, чтобы какой-то… – Ландаман сделал паузу, поглядел на Волкова и продолжил: – Уездный господинчик отваживался бросить вызов целому кантону. Чтобы приходил к нам в землю, жег и грабил города. Соседи наши над нами смеялись поначалу, а теперь уже не смеются, теперь предлагают помощь, как ущербным. – Он снова сделал паузу и лишь потом повторил: – Гордость наша ущемлена.

И тут Волкову вдруг стало все ясно.

– Так, значит, все эти переговоры – пустое дело? Вы просто тянете время, хотите, чтобы я ушел на свой берег, а то, что мы тут подпишем, совет кантона не ратифицирует?

Николас Адольф Райхерд, первый консул земли Брегген, вздохнул и ответил ему:

– Скорее всего, совет не ратифицирует наш договор.

– И поэтому вы не спешили сюда ехать, – догадался кавалер.

– Слишком многие против мира с вами. Слишком многие.

– А вы? – напрямую спросил кавалер.

– Мне нет нужды вставать на чью-либо сторону, – отвечал ландаман. – Пусть горлопаны в совете решают. Коли я за мир буду ратовать, то многие на меня злы станут. У меня нет нужды наживать себе новых врагов во множестве. У меня и старых хватает.

И тут кавалер понял, что пришло время для его первого козыря. Правда, теперь он не был уверен, что козырь окажется весом и сыграет роль, но нужно пробовать. И он полез в кошель, достал оттуда бархатный мешочек и из него вытряхнул себе на ладонь вещицу.

– Этот сапфир мне жаловал сам император за победу у Овечьих бродов, там я побил мужиков, которых два года никто одолеть не мог. – Он протянул драгоценность ландаману. – Это брошь для крепления пера к шапке. Прошу вас принять в дар, в надежде на мир и сердечность между нами.

– Это дар императора? – спросил ландаман.

И Волков увидел, что для него это важно.

– Да. Это дар его величества.

Ландаман посмотрел на него с видимым благодушием, брошь ему явно пришлась по вкусу.

– Камень очень хорош, подарок весьма ценен, но у меня нет для вас ответного дара.

Волков чуть не силой взял его руку и вложил в нее сапфир. Он был рад, что этот похожий на крестьянина человек сразу понял цену камня.

– Ответным даром для меня будет ратификация договора. Другого дара мне от вас и не нужно.

Райхерд смотрел на камень, изучал его.

– Да, камень весьма редкий, и цвет, и чистота очень хороши, и огранял его мастер… – Он оторвал взгляд от сапфира и спросил с едва заметным волнением: – Неужели его держал в руках сам император?

– Наверняка о том я не знаю, его мне передал имперский штатгальтер города Ланна, – отвечал Волков.

Он, признаться, был удивлен реакцией ландамана. Всегда заносчивые горцы были врагами империи, а тут избираемый глава одной из горных земель вдруг чуть не с придыханием и с заметным благоговением говорит о вещице, которую подарил кавалеру император. И Волков добавил:

– Не знаю наверняка, держал ли этот камень в руках наш император, но то, что этот камень из его сокровищницы, у меня сомнений нет.

– Благодарю вас, – отвечал ему Райхерд, но так и держал камень на ладони, все-таки одного камня ему было мало. – Но для мира с вами нужны будут веские основания. Уж больно была велика боль и обида от вас.

– Основания? – Кавалер