Как Николай II погубил империю? - Александр Иванович Колпакиди

в своих делах перед Единым Небесным Царем. И кто же пойдёт против сего соборного постановления — Царь ли, патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святой Троицы”… В этом отречении есть и другая сторона — сакральная. Помазание Государя на царство означает ниспослание ему дара вспомоществующей благодати в управлении государством. И хотя это помазание не входит в традиционное число церковных таинств, тем не менее помазание на царство также требует от помазанника соответствующего возгревания (2 Тим.1; 6) [2-е послание апостола Павла Тимофею Эфесскому — глава 1, строка 6. — Ю.Н.] этого дара, чтобы не отступила от него благодать Божия. Поэтому, отрекаясь от престола с нарушением законов, царь отрекается от самого дара помазания. В случае же с Николаем II ситуация ещё более серьёзная. Он не просто сам отрёкся от престола, но и, не обеспечив его наследование, вообще уничтожил царскую власть в России как таковую»[159].

Крымский митрополит высоко ценит профессора Осипова. По его мнению, Алексей Ильич «великий человек… человек православнейший. Настоящий подвижник, прекрасный пример подвижнической жизни в миру, пример для монахов, пример для мирян, необычайная умница, необычайно совестливой души человек, принципиально отстаивающий свои убеждения»[160].

Я не имел удовольствия общаться с профессором, однако совершенно очевидно, что Осипов совершенно прав. Он указывает, что с точки зрения православия, Николай нёс ответственность перед Богом и своей династией, основатель которой заключил с русским народом договор на Земском соборе 1613 года. В то время как согласно владыке Тихону царь должен не думать о столь высоких материях, а просто сдать власть во избежание гражданской войны. Которая в итоге всё равно разразилась и унесла миллионы жизней.

Архиерейский собор Русской православной церкви канонизировал Николая II и его семью, чтобы убрать препятствие к воссоединению с эмигрантской Русской православной церковью за границей, сделавшей это ранее. Однако к лику святых они были причислены в чине стратостерпцев, то есть тех, кто, «подражая Христу, с терпением переносили физические, нравственные страдания и смерть от рук политических противников»[161].

Как монарха и политического деятеля последнего императора Церковь не оценивала, и его стратостерпчество как аргумент использоваться не может. Зато поведение в схожих ситуациях других монархов — запросто.

Русский император Николай I в день восстания декабристов 14 декабря 1925 года лично собирал верные войска и натолкнулся на толпу солдат, оказавшихся мятежниками. Из того самого Гренадерского полка, одна из рот которого чуть позже ворвалась во двор Зимнего дворца, чтобы его убить.

«Между тем, видя, что дело становится весьма важным, и не предвидя ещё, чем кончится, послал я Адлерберга [флигель-адъютанта царя. — Ю.Н.] с приказанием шталмейстеру князю Долгорукову приготовить загородные экипажи для матушки и жены и намерен был в крайности выпроводить их с детьми под прикрытием кавалергардов в Царское Село. Сам же, послав за артиллерией, поехал на Дворцовую площадь, дабы обеспечить дворец, куда ведено было следовать прямо обоим сапёрным батальонам — гвардейскому и учебному. Не доехав ещё до дома Главного Штаба, увидел я в совершенном беспорядке со знамёнами без офицеров Лейб-гренадерский полк, идущий толпой. Подъехав к ним, ничего не подозревая, я хотел остановить людей и выстроить; но на мое “Стой! ” отвечали мне:

— Мы — за Константина!

Я указал им на Сенатскую площадь и сказал:

— Когда так — то вот вам дорога.

И вся сия толпа прошла мимо меня, сквозь все войска, и присоединилась без препятствия к своим одинако заблуждённым товарищам. К щастию, что сие так было, ибо иначе бы началось кровопролитие под окнами дворца, и участь бы наша была более, чем сомнительна. Но подобные рассуждения делаются после; тогда же один Бог меня наставил на сию мысль.

Милосердие Божие оказалось ещё разительнее при сём же случае, когда толпа лейб-гренадер, предводимая офицером Пановым, шла с намерением овладеть дворцом и в случае сопротивления истребить все наше семейство. Они дошли до главных ворот дворца в некотором устройстве, так что комендант почёл их за присланный мною отряд для занятия дворца. Но вдруг Панов, шедший в голове, заметил лейб-гвардии сапёрный батальон, только что успевший прибежать и выстроившийся в колонне на дворе, и, закричав:

— Да это не наши! — начал ворочать входящие отделения кругом и бросился бежать с ними обратно на площадь. Ежели б сапёрный батальон опоздал только несколькими минутами, дворец и всё наше семейство были б в руках мятежников, тогда как занятый происходившим на Сенатской площади и вовсе безызвестный об угрожавшей с тылу оной важнейшей опасности, я бы лишён был всякой возможности сему воспрепятствовать. Из сего видно самым разительным образом, что ни я, ни кто не могли бы дела благополучно кончить, ежели б самому милосердию Божию не угодно было всем править к лучшему»[162].

Надеясь на Бога, Николай, как видите, и сам не плошал. Собрал войска, встретившись с неуправляемой толпой, успешно от неё избавился, после чего, как известно, окружил восставших на Сенатской площади, а потом расстрелял их картечью. Тем самым сохранив трон для сына, внука и непутёвого правнука.

Шведский король Густав III решил застроить надоевших ему членов Риксрода (Государственного совета) и Риксдага (парламента), ограничивающих монаршую волю. Верные войска выступили в провинции, однако в Стокгольм не успевали. Двадцатипятилетний король собрал 19 августа 1772 года нескольких верных офицеров, захватил столичный арсенал, затем двинулся к Риксроду, присоединяя по пути всех желающих, и повязал уважаемый Госсовет. На следующее утро подъехал к Риксдагу на белом коне и распустил его. Через 20 лет короля убили, но Швеция — до сих пор монархия. Разумеется, конституционная, да и династия после правления сына и брата Густава сменилась, но престиж короны остался.

Византийская императрица Феодора обнаружила, что её муж Юстиниан потрясён мощью бунта, охватившего Константинополь 13 января 532 года, и думает: не покинуть ли столицу империи? И заявила, что остаётся.

«Тому, кто появился на свет, нельзя не умереть, но тому, кто однажды царствовал, быть беглецом невыносимо. Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты желаешь спасти себя бегством, василевс, это не трудно. У нас много денег, и море рядом, и суда есть. Но смотри, чтобы тебе, спасшемуся, не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царская власть — прекрасный саван»[163].

Император и его военачальники устыдились, что женщина храбрее их. После чего окружили свыше 30 тысяч повстанцев