История татар Пензенского края. Том 4 - Ряшид Ханяфиевич Алюшев

финансового плана и недобор налоговых отчислений, слабое участие жителей во внутренних государственных займах – все это сильно препятствовало укреплению материально-технической базы колхозов.

Фрагмент документа из похозяйственней книги Гуркина Х.А. в 1946 г. (ГАПО, Ф-р.2225, оп.1, д.12)

При этом следует отметить, что активное использование государственных займов на внутренних рынках стало широко распространенным явлением еще в годы Первой мировой войны. Именно тогда внутренние правительственные займы становятся почти во всех воевавших государствах главным методом мобилизации денежных сбережений населения.

В период НЭПа систематическое проведение внутренних займов стало одним из главных направлений финансово-экономической политики советского правительства. Большинство размещаемых в стране государственных займов носило рыночный характер, обладало реальной доходностью и относительно высоким уровнем ликвидности. Их распространение проводилось на добровольной основе. В государственных учреждениях и организациях с марта 1924 г. участие в кредитных операциях правительства стало приобретать добровольно-обязательный характер. Так, "Крестьянский выигрышный заем 1924 г." и "Второй крестьянский выигрышный заем 1925 г." были ориентированы на деревню. Срок погашения "Государственного внутреннего займа 2-й пятилетки 1936 г." выпускались на 20 лет. В деревне распространением займов занимались районные финансовые отделы, сельские советы, партийные ячейки и правления колхозов, совхозов и артелей. Для превращения займов в массовые и обязательные финансово-политические акции широко опиралось на комиссии по содействию государственному кредиту (комсоды), действовавшие на общественных началах.

Существенную проблему для руководителей хозяйств создавало "разбазаривание колхозных земель" единоличниками. Нарушителями были: Енгалычев Х.Г., Байбеков И., Рамазанов, Баширов И., Яковлев В., Островский и др., захватившие незаконно от 0,3 до 5 соток колхозной земли. На заседание пленума сельсовета было принято решение о привлечении нарушителей к уголовной ответственности и передаче дела в прокуратуру. Председателей колхозов Рылякина и Енгалычева обязать выполнить распоряжение об изъятии этих захваченных участков из огородов и приусадебных земель нарушителей.

КОЧАЛЕЙСКАЯ ШКОЛА

Национальное пробуждение татарской интеллигенции во второй пол. XIX в. обозначило главные тенденции на ниве просветительской деятельности. Татарская литература в это время была направлена, главным образом, к реалистической тематике. Именно в это время издаются первые произведения молодых татарских писателей Мусы Акжигитова (Муса Акъегет) и Загира Бигеева (Мухаммед-Загир Бигеев). Роман "Хисаметдин менла" (1886 г.) М. Акжигитова в лице своего героя менлы (муллы) Хисаметдина описывает по своей сути бунт против религиозной схоластики, косности и диких правил татарского общества, выступает за свободу личности, торжества прогресса и справедливости. Надо сказать, что просветительская деятельность у татар как общественное движение сформировалась после отмены крепостного права, хотя просветительские идеи появились гораздо раньше.

Здание Кочалейской школы, 1972 г.

Развитие татарского образования шло очень неоднородно, особенно в деревне, где проживала основная часть населения, и выглядело совершенно отсталым. Подавляющая часть детей вообще не посещали школу, а те, кто учился, зачастую были нравственно изуродованы нищими, забитыми и малограмотными учителями. Просветительство в нач. XX столетия представляло собой общественно-политическое движение. Еще В.И. Ленин указал на основные черты, характерные для просветителей: защита просвещения, самоуправления, свободы, европейских форм жизни и вообще всесторонней европеизации России. Отстаивание интересов народных масс, главным образом крестьян, было также в числе приоритетных.

Запоздалое появление просветительского движения в татарском обще стве обусловили некоторые своеобразные тенденции и противоречия. С одной стороны, в воззрениях зарождающейся татарской интеллигенции доминировала русская прогрессивная общественная мысль и передовая русская культура. Но в то же время татарские писатели-просветители главной задачей литературы считали нравственное воспитание людей. Произведения "Тысячи и красавица Хадича" Захира Бигеева, "Грехи великие" того же автора, "Бедная девушка" Г. Ильяси, "Против бедной девушки" Ф. Халиди, "Несчастный юноша" и "Трое злочастных" Г. Камала и другие нельзя отнести к религиозной группе книг. Все они – светские, хотя религиозная составляющая в них значительная, имеющая для религиозных схоластиков не совсем приятные оттенки. Такая специфика вероисповедания, осуществляемая под зорким оком православного государства, определяла достаточно специфическое образование.

Согласно данным обследования 1906–1911 гг. в Пензенской губернии было 115 татарских школ при мечетях. Прошедшие обучение в этих начальных школах (мектебах), юноши имели возможность продолжить обучение в медресе. Еще 23 марта 1870 г. был принят документ "Правила о мерах к образованию населяющих Россию инородцев", в котором было предписано, чтобы в местностях со сплошным татарским населением за счет казны учреждались начальные сельские и городские училища, создавались при необходимости подготовительные классы для татар. При мечетях и медресе должны основываться русские классы с введением обязательного посещения их всеми учащимися. Русские классы при медресе и оплата учителя мусульманского закона в народных училищах передавалось на содержание местных национальных обществ. Такая система религиозного исламского образования существовала на территории Российской империи вплоть до революции 1917 г. Всякие изменения и вопросы адаптации системы религиозного образования к изменяющимся реалиям современного развития в традиционных учебных заведениях всячески игнорировались, пытаясь так сохранить традиционные устои исламской уммы.

Двери некоторых учебных заведений для татар, как и прежде, оставались закрытыми. Чтобы поступить, например, в известный педагогический институт в Казани, нужно было быть христианином, а татарин, пожелавший обучаться в нем, должен был принять православие. Получить степень лектора или профессора в средних и высших школах для татарина было практически невозможно. В военной карьере татарин обыкновенно не шел дальше чина полковника. Будучи юристом, самая высокая должность для татарина была должность товарища прокурора. Но даже это нам кажется взятым из области фантастики, поскольку все перечисленное относилось к единственному городу – к Казани, а в глухой татарской деревне "лекторами, профессорами и полковниками", как говорят, даже "не пахло".

Начиная со второй пол. XIX в., после аграрных реформ в России все еще продолжается политика ассимиляция и русификация „инородцев", в том числе и татар, которая культивировалась задолго до описываемых событий. Но проводится теперь не административным путем, а методами воспитания и образования. Так, например, "Библиотека миссионера среди мусульман", опубликованная в "Пензенских епархиальных ведомостях" в 1913 г. выглядела следующим образом:

1. Святое Евангелие на татарском языке. Перевод Мирзы Казем-Бека. С-Петер, 1855 г.

2. Деяния Святых Апостолов на татарском языке. Перевод Мирзы Казем-Бека. С-Петер, 1861 г.

3. Пространный Катихизис, митрополита Московского Филарета, на татарском языке. С-Петер, 1865 г.

4. Святое Евангелие на крещено-татарском языке. Казань, 1892 г.

5. Священная история Ветхого и Нового за вета на татарском языке. 2 изд. 1886 г.

6. Коран. Арабский текст с параллельным русским переводом Г.С. Саблукова. Казань, 1907 г. на хорошей бумаге.

7. Приложение к Корану. Вып. 1. Казань, 1898 г. (Предметный указатель).

8. Сведения о Коране, законоположительной книге Мухаммеданского вероучения. Казань 1884 г.

9. Сличение мухаммеданского учения об именах божих с христианскими о них учением. Г.С. Саблукова. Казань, 1889 г.

10. Мухаммеданская