Уэйн Гретцки. Автобиография - Уэйн Гретцки

Во время показательной игры в преддверии турнира я спросил Игоря Ларионова, не хочет ли он прийти с ребятами на барбекю к моему отцу. Советская команда остановилась в городе Гамильтон, примерно в получасе езды. Игорь сказал, что они с удовольствием принимают приглашение, но вместе с ними также придет их тренер Виктор Тихонов и несколько ребят из КГБ. Когда советские хоккеисты были у нас, Тихонов не разрешал никому из них пить пиво, поэтому я отвел их вниз, чтобы показать им связанные с хоккеем памятные вещи, хранящиеся у моего отца в подвале. Пока Чарли Генри, друг моего отца, на всякий случай стоял у дверей наверху лестницы, я угостил советских игроков пивом. Сегодня это может показаться смешным, но им вообще не разрешалось пить.

Советские ребята спрашивали меня, как попасть в НХЛ, хотя они были категорически против того, чтобы нарушить законы своей страны и просто остаться в Канаде. Они слишком гордились своей страной. Они не хотели даже вскользь говорить о чем-то подобном, потому что об этом даже шептать было опасно. В конце 1930-х гг. дед Игоря что-то сказал о Сталине, и в результате его семью сослали из Москвы в Воскресенск, моногород с таким количеством сажи, что даже снег там был черным[53].

В середине 1980-х годов во время перестройки, проводимой по инициативе Михаила Горбачева, советскому спорту пришлось переходить на самофинансирование. Таким образом, к концу десятилетия федерация хоккея СССР решила продать несколько игроков в НХЛ, которая в общей сложности заплатила 3 млн долларов за Сергея Макарова («Калгари Флеймз»), вратаря Сергея Мыльникова («Квебек Нордикс»), Крутова и Ларионова («Ванкувер Кэнакс»). Мечта Фетисова наконец сбылась. Он и его товарищи – защитники Алексей Касатонов и Сергей Стариков – подписали контракт с «Нью-Джерси Девилз». Каждому игроку было выплачено около 100 000 долларов.

В 1987 году все будет по-другому. На востоке игралось больше матчей[54]. Глену Саттеру приходилось выполнять такой большой объем тренерской работы, что он ушел с поста тренера сборной и настоял на том, чтобы помощником тренера стал Джон Маклер вместе с Жаном Перроном. Майк Кинэн был главным тренером. Формируя состав команды, он принял некоторые противоречивые решения (когда Скотт Стивенс исключен из команды, а Норман Рошфор играет, попробуйте это понять), но подобный подход сработал. Кэма Нили, Уэндела Кларка, Стива Айзермана и Патрика Руа исключили на позднем этапе, и это показывает количество талантливых игроков.

Сначала это казалось повторением 1984 года. Мы начали плохо. Мы не проигрывали, но команда не действовала как единое целое, и каждый матч казался тяжелым и изнурительным. Это действительно было ужасно. Состоялась встреча команды с руководством (его представляли Бобби Кларк, Серж Савар и Фил Эспозито), и каждый пытался понять, в чем проблема и что нужно делать. Так же как и в 1984 г., за сборную играли лучшие хоккеисты, но эти лучшие были изнурены предыдущим сезоном. Особенно сильно физически и морально устали игроки «Ойлерз». Майк на нескольких интенсивных тренировках велел нам носить полную экипировку, и поэтому один из аспектов, о котором руководство команды и тренерский штаб пришли к единому мнению, заключался в том, чтобы немного сбавить обороты и дать нам перегруппироваться.

В Гамильтоне прошла предтурнирная игра, в которой нам сильно досталось, а затем мы весьма блекло выглядели на первом матче турнира в Калгари. Майк был рассержен. Он поручил мне проследить за тем, чтобы все игроки ели в отеле, поскольку хотел поговорить с нами. Некоторые ребята были недовольны – ведь мы надеялись куда-нибудь сходить и расслабиться. После того как мы поели, Майк встал и сказал, насколько он зол. Но затем он сказал: «Ну а сейчас я хочу, чтобы все сели в автобус. Мы едем отдыхать вместе. Все!» В тот вечер мы отправились в небольшой кантри-бар и просидели там до самого закрытия.

На следующее утро мы сели в самолет, и у нас началась одна из самых долгих карточных игр, в которой я когда-либо участвовал (и одна из самых забавных). Во времена, когда не было ноутбуков, айпадов и айфонов, карты были традиционным средством скоротать время в дороге. Мы летели коммерческим рейсом из Калгари в Торонто, а затем в Гамильтон. Сев в самолет, мы начали играть в игру под названием «эйси-дьюси». В Вегасе ее называют «красная собака». Мы играли весь полет. Игрок слева делает ставку. Взяв двойную колоду, дилер кладет две карты в открытом виде. Игрок делает ставку. Дилер кладет между двумя картами еще одну карту. Если достоинство этой карты больше достоинства одной карты и меньше достоинства другой, игрок получает выигрыш.

Мы играли шумно, ребята делали ставки весьма приличного размера. Я играл в паре с Полом Коффи. Мы начали с больших ставок и продолжали проигрывать, поэтому количество денег в банке росло. Когда мы добрались до Торонто, в банке было примерно 20 000 долларов, и мы продолжили игру в автобусе.

Клод Лемье, который в то время был совсем юным, проиграл чуть ли не всю зарплату. Если у вас не было денег, вы выбывали, поскольку играть можно было только на наличные. Клод посмотрел на свои карты: у него были двойка и король. Он хотел вернуть проигранные деньги. Посмотрев на Марио Лемье, Клод спросил: «Поддержишь мою ставку?» Марио подмигнул и сказал: «Давай». Дилером был Рей Бурк. Он вытащил пятерку, и Клод снова оказался при деньгах. Мы отлично провели время.

Мне нравилось, как тренировал Майк Кинэн. Думаю, он выбрал очень разумный способ выстроить отношения в команде за такой короткий промежуток времени. У нас было так много хороших игроков, что Кинэн несколько раз тасовал составы звеньев. Ему нравились физически сильные игроки, он распределял их по звеньям, и думаю, что это был правильный подход. Ребята очень уважали Майка.

У всех лучших тренеров разные стили, но все они позволяют игрокам проявлять свои сильные стороны, адаптируя манеру игры к их соответствующим сильным сторонам. Это придает игрокам уверенность. И по мере роста этой уверенности их все сложнее переиграть.

Хороший тренер также знает, как справиться со взлетами и падениями. Когда вы выигрываете, игроки могут заразиться самоуверенностью, и это тоже может оказаться проблемой. Поэтому тренер должен уметь справляться как с излишней уверенностью, так и с ее нехваткой.

Майк впервые поставил Марио и меня вместе. Мы не играли в одном звене, поскольку оба являлись центральными нападающими. Но Майк видел, как мы забивали в большинстве в середине турнира, и решил оставить нас вместе. Тем не менее, когда Майк впервые отправил нас на лед вместе, мы отправились в одно и то же место в зоне нападения. Это связано с тем, что свое амплуа и вытекающие из него задачи мы понимали одинаково. Но за несколько матчей мы сыгрались, и мне уже не приходилось каким-либо образом адаптировать свою игру. Впервые мы вышли в одном звене, когда играли против шведов, затем – СССР, а затем – чехов. Мы сыграли вничью с русскими и выиграли два других матча, здорово прибавив во взаимопонимании за это время.