Ни слова больше! - Карен М. Макманус

— Вряд ли, — говорит она жалобным голосом. — Я ради него на все готова, а он, видите ли, устал. Сказал, что ему надоело тянуть лямку отношений. На самом деле ему надоело быть со мной.

— Слушай, я могу как-то помочь? Хочешь, пойдем куда-нибудь, выпьем кофе?..

Шарлотта яростно трясет головой. Слава богу, я воздержалась от объятий.

— Нет. Пойду домой. И обещаю никому не рассказывать о Мэйсоне. — У меня словно гора с плеч. Открываю рот, чтобы ее поблагодарить, а она вдруг добавляет: — А тебе, Бринн, советую прекратить.

— Что прекратить? — недоумеваю.

— Ну, эти твои… — она машет в воздухе рукой, — детективные штучки. Во-первых, они чреваты, а во-вторых, ты рискуешь узнать то, о чем тебе лучше не знать.

— Например? — спрашиваю, но она уже шагает прочь. — Шарлотта, о чем мне лучше не знать?

В ответ слышен лишь стук каблуков и скрип открывшейся и закрывшейся двери.

— Ну и дела-а… — тянет Элли, когда Бринн пересказывает нам свой разговор с Мэйсоном.

— Обалдеть можно, — откликаюсь я.

В центре зала Мэйсон покачивается в медленном танце, положив голову на плечо Джефу. От его восторженности не осталось и следа. Чувствую себя так паршиво, как будто я виноват в том, что заметил его зеленую ладонь.

Уж чего-чего, а того, что Мэйсон окажется пропавшим братом мистера Ларкина, я совсем не ожидал. Пока Бринн сидела с ним в актовом зале, я перебрал в уме разные варианты — например, что он просто ненавидел учителя или на спор накалякал на портрете.

— Только, пожалуйста, никому ни слова, — просит Бринн. — Я обещала. — Она прикусывает губу, метнув на меня виноватый взгляд. — Надеюсь, Шарлотта тоже сдержит слово.

— Раз обещала, значит сдержит, — говорю. Бринн скептически поднимает бровь. Я поясняю: — Шарлотта может не нравиться, но она не предаст. Она меня не выдала, даже когда я случайно навлек на нее подозрение в краже.

— А ты ей в этом признался? — спрашивает Элли.

— Вот еще! — отвечаю так быстро, что она прыскает:

— Я бы тоже не решилась. С Шарлоттой шутки плохи.

Бринн скрещивает на груди руки:

— Короче, мы ни на йоту не приблизились к разгадке смерти мистера Ларкина. Его убил не Мэйсон, не мистер Соломон, не, по всей вероятности, Шейн, раз мотива больше нет. — Она смотрит на меня и хитро улыбается. — И не ты…

— Спасибо за доверие, — говорю.

— Не твой отец. Остается Декстер или…

— Вдруг это знак свыше, Бринн? — встревает Элли. — Может, тебе пора прерваться и… не знаю, потанцевать, что ли? Знаю: танцевать на зимней дискотеке — радикальная идея, но хотя бы попробовать стоит.

— Я пробовала танцевать с Джефом, и чем это закончилось? — парирует Бринн.

— Лучше от меня не отходить, — говорю я и протягиваю ей руку. В тот же момент кто-то трясет меня за плечо.

— Что за?.. — недовольно разворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Шейном.

— Три, дружище, — заплетающимся языком говорит он, — избегаешь меня весь вечер. Ты обиделся? За то, что я набросился на тебя у Шарлотты? Я не хотел, чувак, просто много всего навалилось.

— Ничего. Без обид. — Позволяю ему себя увести, потому что надеюсь, что он вдруг разговорится. — Ты в порядке?

— Мы с Шарлоттой больше не пара. — Шейн спотыкается и еще сильнее вцепляется мне в плечо. — Разругались, и она уехала. Хреново, конечно. А с другой стороны, так даже… спокойнее. Ну, ты понимаешь.

— Понимаю, — говорю. Парень не виноват, что хочет в кои-то веки побыть свободным. Или встречаться с тем, с кем его не связывает заключенный над трупом договор. — Со временем и она успокоится.

— Все к лучшему. Начнем с чис-стого листа, — икает Шейн.

— Ага, вам обоим не помешает.

— Знаешь… тогда в лесу все так запуталось. Ты велел молчать, что-то типа кодекса чести. Как в «Бойцовском клубе», только у нас «Трупный клуб». — Шейн выдыхает перегаром: — А что, клевое название.

— Прости, Шейн. Я не хотел… — Не хотел затыкать тебе рот, просто защищал отца от обвинения в убийстве. — Что бы ты иначе рассказал?

— Ну-у, про ссору бы упомянул, — отвечает он. — Вдруг важно? Я промолчал, и теперь этот подонок Гуннар Фокс гонит пургу… — Он отчаянно жестикулирует.

— Какая ссора? — спрашиваю, удерживая Шейна прямо.

— Да тогда в лесу. Полицейским, как договорились, молчок.

Отличная возможность узнать о деле побольше. Пусть Бринн и против того, чтобы «открывать этот ящик Пандоры», но, во-первых, Шейн сам из него уже наполовину высунулся, а во-вторых, мне жутко любопытно.

— О чем? — подначиваю. — Ты правда слышал, как мистер Ларкин с кем-то ругался?

— Чесслово. Он на весь лес орал про деньги на школьную поездку.

Смотрю на Шейна с открытым ртом. Деньги на школьную поездку. Именно эти слова страшили меня четыре года назад, когда я думал, что мистер Ларкин ругался с отцом. Теперь я вообще не понимаю, с кем еще можно было собачиться по этому поводу. Уж точно не с Декстером Роббинсом.

— Ты что-нибудь разобрал?

— Не оч-чень, — вновь икает Шейн. — Не хотел слишком приближаться. А когда крики стихли, я видел удаляющуюся спину… не мистера Ларкина, естессно.

— Ты знаешь, кто с ним был? — обалдеваю я.

— Думаю, да. Далековато было, но я узнал.

Понимаю, что надо срочно бежать за Бринн, чтобы она тоже услышала. Не успеваю повернуться, как Шейн выдает:

— Ник Галлахер.

Пульс делает скачок и останавливается.

— Что?! — выдыхаю я.

За спиной кто-то ахает. Оглядываюсь… За Бринн бежать не надо — она тут как тут.

На побледневшем лице — широко распахнутые глаза. Не говоря ни слова, она разворачивается на каблуках и бросается прочь, расталкивая толпу танцующих.

— Бринн, стой! — кричу я, устремляясь за ней.

Проблема в том, что на мне все еще висит Шейн. В нескольких шагах вижу Элли, которая, судя по ее растерянному виду, не понимает, что происходит.

— Ой, — произносит Шейн, — прям невезуха сплошная сегодня. Пора выпить. Тебе тоже, Три.

Он тащит меня в компанию игроков в лакросс.

— Чувак, не сейчас!

Когда наконец удается вырваться, Бринн нигде не видно. Элли по-прежнему лавирует между танцующими, вытягивая шею в поисках сестры.

Я никак не приду в себя после слов Шейна. Когда Бринн спрашивала, кто еще остался в списке подозреваемых, ее дядя был последним человеком на свете, на кого я бы подумал. Помню, как сам упомянул его в «Луче света», когда мы с ней обсуждали алиби, но чисто для примера — мол, любой сотрудник или ученик Сент-Амброуза мог оказаться в тот день в лесу. Какие у Ника Галлахера причины недолюбливать мистера Ларкина? И с какой стати он ругался с ним о деньгах? Их украл не Ник, а моя мать.