Половинки нас - Ана Ховская

замечательно. Внутри так и звенело от желания подвигаться в такт или напеть хорошо знакомый мотив. Но это ничего не значило. У Заварского могло быть ещё сто тысяч вещей, которые я тоже люблю. Сходство интересов ещё не даёт оснований считать его идеальным. Да, временный кавалер – отлично! Но у нас всё вышло за рамки невинных ухаживаний. Я видела, на что нацелен он, и не собиралась ему уступать. Однако это не должно было помешать получить удовольствие сейчас. В конце концов, я расслабилась и, разглядывая то золотистый купол, то беспечно плещущихся рыбок, то гостей, просто плыла вместе с музыкой… и редкими взглядами Заварского на меня, словно вопрошающими: «Сдавайся?», а я улыбалась: «Не дождёшься!»

Через некоторое время нам принесли безалкогольные коктейли в красивых бокалах. Кисло-сладкий вкус хорошо освежил и нагнал аппетита. Но выдавать это не собиралась. «Прокатимся на пароме, и домой. Никаких посиделок!»

Музыка стала чуть приглушённой, и я обратилась взглядом к Мирону. Рассматривая его пятна на лбу и виске, – словно богом поцелованный, так говорили в старину – исключительно по-человечески поинтересовалась:

– Как твои пятнышки?

– Иногда жутко чешутся,– тут же ответил он, будто только и ждал, когда с ним заговорят, и внимательно посмотрел на меня.

Вовремя не сумев отвести глаз, я выдала ему своё неравнодушие, но сделала вид, что специально так пристально вглядываюсь в него, поэтому прямо спросила:

– А если честно, чего ты хочешь добиться за эти три встречи?

– Не имеет значения. Ты согласилась,– заметно не хотел открываться он.– Просто будь здесь и сейчас.

– Эй, это моя профессиональная фраза!– прыснула от смеха и сама не заметила, как слишком по-свойски пихнула его в плечо.

На секунду, только на секунду показалось, что в его глазах мелькнуло такое тёплое чувство, которое накрыло мягкой вуалью очерствевший разум и едва не заставило поверить в эту искренность. Но, когда Мирон так же тепло улыбнулся, я дала пинка расшалившемуся сердцу, и адреналин смыл сентиментальную пелену.

Какая-то секунда, взгляд, улыбка и весь сотканный тобою мир рушится, словно те цепи, которые выковала, чтобы они крепко держали тебя на земле, смели одним махом.

– Расскажи, чем ты занимаешься целыми днями на работе?– сменила тему я.

Мирон сухо выдал пустые формальные фразы, которые обычно произносят о своей работе из вежливости.

– А ты не любишь говорить о бизнесе,– заметила я.

– Я на прогулке с очаровательной женщиной, и ты предлагаешь мне обсуждать с ней инвестиционные проекты, производственные мощности предприятий, которые прокачиваю, и пробелы в контрактах?

– Какая скукота!– картинно закатила глаза, одновременно реагируя на его притянутый за уши комплимент.– Но это сделало бы тебя по-настоящему интересным собеседником.

– Сомневаюсь, что без этого я менее интересный,– с шутливым самодовольством погладил бороду он.

Я даже улыбнулась манере быть таким искренним и лёгким, в то время как он абсолютно точно просчитывал каждое своё слово.

– Но я хочу другого…– продолжил он и опустил взгляд на мои губы.

– Чего?– спросила с ехидством, выдержав его взгляд.

Он посмотрел в глаза и на секунду замер, а потом загадочно дёрнул уголком губ. Ну… как загадочно – надеялся меня в этом убедить. А я взяла и раскрыла карты:

– Да, мужчина ты довольно приятный. Но сейчас пытаешься заставить меня влюбиться в себя и совершенно не задумываешься о последствиях.

– Я? Да что ты?!– театрально удивился Мирон и лукаво прищурился.

«Вот же актёрище!»

– Такие манипуляции со мной не пройдут.

– А для того, чтобы просто наслаждаться жизнью, нужно манипулировать?

– Увы, манипуляция – чаще бессознательный процесс. Редко, кто выводит это на осознанный уровень и пользуется, явно желая выгадать. Бизнесмены, например.

– И часто ты так поступаешь?– с живым интересом повернулся он, согнув одно колено и облокотившись на него.

– Как?– невинно округлила глаза.

– Манипулируешь…

Я с озорным смущением закатила глаза и сплела пальцы в замок:

– Ну… грех не воспользоваться тем, чему научили.

– И всегда срабатывает?– скептично прищурился он.

– Для манипуляции много не нужно. Не обязательно знать, чем живёт человек, что имеет и к чему стремится. У всех есть стандартные крючки, за которые можно зацепиться, точки, на которые можно надавить… Варьируются немного, но принципиально не отличаются. С женщинами чуть сложнее – много внимания к деталям, с мужчинами – проще пареной репы…

А потом сделала паузу и окинула его долгим взглядом.

– С умными – немного дольше.

На эту откровенную лесть Мирон рассмеялся так, что некоторые присутствующие оглянулись. Я лишь досадно нахмурилась. Лучше бы он этого не делал: от его смеха резонировало в груди.

– И ты не стесняешься мне об этом говорить?– уже тихо заметил он.

– Нет, потому что мне от тебя ничего не нужно, я не хочу тебе понравиться,– ответила, почти уверенная, что говорю правду. Сознательную правду.

– Уверена?– чуть ближе склонился он, снова смущая нескромным взглядом и проницательной улыбкой.

– Я уже тебе нравлюсь,– растянула улыбку и самодовольно поиграла бровями.

Он улыбнулся ещё шире и, взглянув в купол, как-то слишком вдохновлённо расправил плечи. А я с неохотой признала, что хочу нравиться ему ещё больше, только это либидо, которое упрямо противоречило доводам рассудка, не что иное, как женский эгоизм.

Мы хотим бесконечно нравиться, хотим, чтобы нас завоёвывали, каждый день убеждали в нашей необходимости, носили на руках, но не все из нас готовы делать ради этого хоть что-нибудь. Я точно не готова, поэтому сознательно упаковывала либидо в шелестящую обёртку азарта.

– Ох, не знаю… Заблудишься ты в моих мозгах,– риторически выдала я и отвернулась.

Мирон только усмехнулся и продолжил слушать оркестр.

В другой конец набережной мы вернулись через два часа. Пора было обедать, но я больше не хотела задерживаться рядом с Заварским. Сегодня его было слишком много.

Однако, выйдя на площадь, не успев озвучить своё желание попрощаться, наткнулась взглядом на витрину полностью стеклянной кофейни и чуть не захлебнулась слюной.

На меня смотрел большой румяный пирожок с мясом. Я громко сглотнула и замерла, просто не сумев оторвать взгляд от выпечки. Мирон остановился и спросил:

– Что-то случилось?

– Если я его не съем – просто умру!– выдохнула я, даже не успев подумать.

За спиной раздался такой задорный смех, который жаркой волной прошёлся по телу. Я вздохнула и поморщилась: «Чёрт тебя подери, что ж ты такой обаятельный?!»

А Мирон прошёл к дверям кофейни и открыл дверь.

– Я рассчитывал на что-то более существенное, но давай выпьем кофе с пирожком?

– О-о, однозначно, иначе он будет сниться мне всю ночь!– с энтузиазмом закивала я и поспешила внутрь.

В кофейне было