Дочь палача и Совет двенадцати - Оливер Петч

Палач остановился и тяжело вздохнул. Ему стало дурно. Возможно, дело вовсе не в выпитом, а в тушеном мясе, которое он съел в трактире. Ганс щедро добавил в него горчицы, чтобы перебить гниловатый привкус. Должно быть, мясо было довольно старое… Ну, стакан настойки в таверне живо поставит его на ноги.

Ганс потянулся, чтобы избавиться от головокружения, и увидел между деревьями эшафот, расположенный, в отличие от висельного холма, недалеко от Нойхаузенских ворот. Площадка высотой в два-три шага была выложена из кирпича, по углам стояли колонны, черные в свете луны. Здесь происходило обезглавливание. В отличие от Вайльхайма, казнь в Мюнхене представляла собой грандиозный спектакль с палачом и приговоренным в главных ролях. Мастер Ганс всегда завидовал Дайблеру – ведь у него было столько зрителей…

Он прищурился. Ему показалось или между колоннами кто-то стоял? Точно! Теперь палач разглядел его. Он стоял на площадке и махал ему. В руке у него была коса или что-то похожее.

Смерть махала Гансу.

– Какого дьявола… – проворчал палач.

Он на секунду зажмурился и снова открыл глаза. Но фигура никуда не исчезла. Какие только видения не порождала его фантазия! А может, все дело в выпивке?

Ганс выругался и шагнул к площадке. И только тогда заметил, как у него кружится голова. Пошатываясь, он прошел по снегу и ухватился за ствол липы. Колени стали вдруг мягкими, как мокрый снег.

Палач прислонился к дереву и съехал вниз. Веки отяжелели, на лбу выступал холодный пот. Бешено заколотилось сердце, лицо стало подергиваться, и Ганс начал понемногу осознавать, что это не просто тошнота. И дело не в лишней кружке пива. Он догадался, что с ним произошло.

Мастер Ганс умирал, как отравленная мышь.

– …надо… вырвать… – выдавил он хрипло.

Палач попытался сунуть пальцы в рот, чтобы вызвать рвоту. Но руки его не слушались. Как и лицо, они начали дергаться. Живот обожгло, словно там ползали тысячи муравьев.

Сквозь холодный пот, застилающий глаза, он смутно увидел, как человек с площадки стал медленно приближаться.

Он не спешил.

– …убирайся… к дьяволу… – прохрипел Ганс.

Неутолимая, жгучая злоба придала ему сил. Он приподнялся, но тут же снова упал. И, прислонившись к липе, с ненавистью смотрел на стоявшего перед ним человека.

Тот вынул длинный, остро заточенный нож.

– Никакого милосердия, – проговорил охотник. – Начнем снизу.

Мастер Ганс не мог кричать.

Он только чувствовал, как убийца медленно отреза́л ему ноги, потом – руки и в конце концов – голову.

* * *

Магдалена напряженно всматривалась в потолок убогой комнаты. Глаза постепенно привыкли к темноте, но она могла различить лишь несколько почернелых балок. Стояла глубокая ночь.

Рядом посапывали другие девушки, время от времени слышался хриплый кашель Агнес. Они лежали на соломе и рваных одеялах, расстеленных на холодном полу, где-то на третьем этаже мануфактуры. В комнате пахло по́том и жидким капустным супом, который, с парой хлебных корок, и составил их так называемый ужин. Магдалена, как и обещала, отдала свою порцию мальчикам. Через полчаса свечи погасили, и матушка Йозеффа большим ключом заперла дверь.

С тех пор Магдалена лежала в темноте, голодная, и гадала, что же принесет ей грядущий день. Агнес после тех странных слов больше с ней не разговаривала. Другие девушки тоже вели себя скрытно – даже юная Шарлотта, которой Магдалена помогла днем. Что же здесь все-таки происходило? Что случилось с Евой и ее подругами?

Поначалу Магдалена не решалась оставаться здесь на ночь. Но любопытство и тревога за судьбу несчастных девушек оказались сильнее. Когда отец попросил ее устроиться на мануфактуру, женщина согласилась крайне неохотно. Все-таки она обещала помочь Барбаре в поисках жениха. Кроме того, ей тяжело было расставаться с Софией. Но один день, проведенный за ткацким станком, пробудил в ней жалость – жалость ко всем этим девушкам: к Анни, Эльфи и в особенности к Еве, возможно, еще живой. Нужно непременно выяснить, что здесь происходит, пока не умер кто-нибудь еще! Теперь, как и отец, Магдалена была убеждена, что ключ ко всем убийствам, произошедшим в последние дни, крылся в этих стенах.

Ночью она собиралась еще раз спуститься в подвал, но вскоре отказалась от своего замысла. Комната была надежно заперта, а по коридорам еще ходили эти жуткие венецианцы. Магдалена слышала скрип половиц на верхнем этаже, и с лестницы то и дело доносились звуки шагов. К счастью, вечером ей удалось отправить одного из мальчишек в трактир и предупредить Симона и остальных, чтобы они не беспокоились…

Тихий плач прервал ход ее мыслей. Это была Шарлотта, пятнадцатилетняя девочка, которой Магдалена помогла днем. Она лежала рядом на соломе и до сих пор не издала ни звука. А теперь плакала, как маленький ребенок.

«В сущности, это и есть ребенок, – подумала Магдалена. – Несчастное дитя в этом жутком месте».

Она осторожно приподнялась, чтобы не разбудить остальных, подползла к Шарлотте и заботливо положила руку ей на плечо. В первый миг Шарлотта вздрогнула, но потом немного успокоилась.

– Я не хочу, – всхлипнула она.

– Чего ты не хочешь? – спросила Магдалена.

– Того, что ждет нас завтра.

Магдалена вздохнула.

– Тебе не кажется, что пора наконец и мне рассказать? Все-таки завтра я буду с вами, и я, похоже, единственная не знаю, что меня ждет.

– В самом деле? – Шарлотта взглянула на нее с удивлением. – А я… я думала, ты часто этим занималась. Ты с виду такая зрелая, бывалая… И потом, ты говорила, что знакома с Евой. Вот я и…

– Ты о чем? Да говори уже! – Магдалена с трудом сдерживала голос, нетерпение ее возрастало. – Чем я, по-твоему, часто занималась? – спросила она шепотом.

– Ну… зарабатывала… на улице.

Теперь все стало ясно. Дочь палача тяжело вздохнула. В общем-то, она и так об этом догадывалась.

– Ван Уффеле постоянно выбирает красивых девушек, – продолжала Шарлотта вполголоса. – Потом отправляет их в богатые дома, и они якобы должны прислуживать там несколько дней. Но на самом деле мы занимаемся совсем не этим. Я сама еще ни разу этим не занималась, но Агнес говорит, что на этом можно неплохо заработать.

«И это лишь малая доля того, что зарабатывает ван Уффеле», – подумала Магдалена.

Она задумалась на мгновение.

– Ты думала, что я проститутка, потому что знакома с Евой. Значит…

Шарлотта кивнула.

– Ева тоже этим занималась. И Анни с Эльфи. Только они уже мертвы. Так что ван Уффеле нужны новые девушки. Агнес говорит, что мне повезло, не каждой выпадает такая возможность. Но… но…

Она не смогла договорить и снова расплакалась. Магдалена сжал губы.