Домик под скалой - Шэрон Гослинг

своей мощью обрушивался на землю. Скоро спасательному судну придется вернуться в море. Анна подняла голову, заметила Роберта Маккензи, который разговаривал с Лиамом, и оцепенела от страха, представив, что он снова окажется среди яростных волн. Она встала, и ее место рядом с Пэт заняла Сьюзен. Роберт увидел, что она идет к нему, и его взгляд устремился на скорбную группу за ее спиной.

– Как Пэт? – тихо спросил он.

Глаза Анны снова наполнились слезами:

– Похоже, в шоке. И мне все еще не верится. Фрэнк…

Роберт подался вперед, словно хотел обнять ее, но его опередил Лиам. Несколько минут он прижимал ее к себе, потом отстранился.

– Я все-таки думаю, что тебе надо в больницу. Пусть тебя осмотрят.

– Парамедики сказали, что с нами все в порядке. Я хорошо себя чувствую. И сейчас я должна быть с Пэт. Это же очевидно. – Она отвела взгляд от Лиама, – со мной все хорошо – благодаря вам двоим и остальной команде. Лиам, а что ты делал на спасательном судне?

Роберт прочистил горло:

– Лиам сообщил нам, что дорогу перекрыло оползнем. Позвонил в службу спасения.

– Я до тебя не дозвонился и хотел убедиться, что ты в порядке, – объяснил Лиам. – Поехал к тебе и увидел, что случилось. Не знал, что еще можно сделать.

– Всех спасателей подняли по тревоге, – прибавил Роберт. – Иначе я приехал бы раньше и увидел оползень. – Он кивнул, указывая на Лиама. – Он не дал нам выйти в море без него.

– Что я, бурного моря не видел, – буркнул Лиам.

– Еще бы, – подтвердил Роберт. – Уж мы нашли бы тебе применение.

Он достал из кармана ключи и отдал Анне.

– Лиам отвезет вас с Пэт ко мне домой. Рона заберет Терри и Сьюзен. Насчет Дугги я уже договорился, а у Дэвида в Макдаффе живет друг.

Анна с облегчением взяла ключи.

– Оставайтесь сколько понадобится, – продолжал Роберт. – Телефон врача на холодильнике, на всякий случай. Робби с Барбарой и пробудет там до утра, так что располагайтесь поудобнее. У меня одна гостевая спальня, но…

– Диван меня устроит, – успокоила его Анна.

Помещение станции заполнил звук сирены.

– Мне пора.

– Роберт, – остановила его Анна, но тут же осознала, что не знает, что сказать. – Спасибо, что пришли за нами.

– Не за что. – Казалось, он хочет что-то добавить, но он лишь кивнул им обоим, посмотрел на Пэт и вышел.

Лиам отвез Пэт и Анну в Гарденстаун, усадил на кухне Роберта Маккензи и приготовил какао. Анна сомневалась, что Пэт полностью осознает все, что случилось с ними за последние несколько часов. Да и сама она тоже. Несмотря на горе, Пэт так измучилась, что Анне удалось уговорить ее лечь. Она сидела на теплом одеяле в уютной комнате в мансарде дома и держала пожилую женщину за руку, пока та не уснула.

– Я останусь, если хочешь, – предложил Лиам, когда Анна осторожно спускалась по лестнице, чтобы взять одеяло для себя.

– Со мной все будет хорошо, – ответила она. – Теперь у меня единственное желание – спать.

Лиам кивнул, обнял ее и прильнул щекой к ее волосам.

– Стоит мне подумать о том, что могло случиться…

– Но не случилось же, – тихо возразила Анна. – Благодаря тебе.

Когда он ушел, Анна легла на диван под груду одеял и стала слушать звуки бури, бушевавшей снаружи. Она представляла Роберта Маккензи на спасательном судне. Мысль о том, что он теперь там, в самом центре шторма, пугала ее. Сон ее был тревожным, и ей снились тьма и разрушения. А среди всего этого ужаса – «Счастье рыбачки». Она проснулась с мокрым от слез лицом, не понимая, где находится. Сквозь шторы пробивался слабый утренний свет, но ветер еще не стих.

– Эй, – произнес тихий голос рядом с ней.

Роберт сидел в кресле напротив дивана, на котором она спала. Он переоделся в обычную одежду. Лицо его осунулось от усталости, под глазами залегли тени. Анна молча протянула ему руку. Они смотрели друг на друга, и он большим пальцем поглаживал ее ладонь. Так продолжалось довольно долго, пока Анна снова не погрузилась в беспокойный сон.

Шторм утих только через два дня, но дождь все не прекращался. Когда ветер ослаб настолько, что на улице стало возможно выпрямиться во весь рост, потрепанные остатки «завсегдатаев» собрались в порту Геймри и смотрели на Криви, отделенную от них серыми водами бухты. Даже на таком расстоянии они различали громадный шрам, оставленный оползнем, широкую рану на склоне скалы позади деревни. Вряд ли здесь остался хоть один непострадавший дом. Они сохранились, но издалека нельзя было определить, как сильно повреждены их фундаменты и задние стены.

«Счастье рыбачки» стояло на своем месте, глухой стеной к морю. Анна удивилась чувствам, которые всколыхнулись в ней при виде дома. В глубине души она опасалась, что оползень снесет его со стенки набережной прямо в воду.

Анна помогала Пэт с организацией похорон Фрэнка, но все эти хлопоты казались ей нереальными. Она все ждала, что дверь в доме Роберта Маккензи откроется и через порог шагнет Фрэнк с такой знакомой улыбкой на лице и насмешливыми интонациями в голосе.

– Не знаю, как я буду жить одна, – все время повторяла Пэт. Ее лицо походило на застывшую маску, олицетворение безмерного горя. Они плакали вместе с Анной, и в самые тяжелые минуты та опасалась, что горе повредит ребенку в ее утробе. Более того, она задавалась вопросом, зачем все это нужно – стоит ли влюбляться, если утрата любимого вызывает такие страдания. Вновь и вновь она переживала потерю отца.

– Я понимаю, как этого мало, – сказала Анна в одну из таких минут. – Но я всегда буду рядом. Вы не одна.

Пэт сжала ее руку:

– Ты не обязана беспокоиться обо мне, милая. У тебя самой забот теперь выше крыши. Ты не можешь оставаться в разрушенной деревне, и тебе нужно думать о более важных вещах.

– Нет смысла говорить об этом, пока мы не знаем масштаба разрушений, – ответила Анна. – Вдруг все не так плохо, как нам кажется? В конце концов, мы видим, что и «Приют ткача», и «Счастье рыбачки» уцелели.

Пэт снова сжала ее руку, но потом ее отвлекли, а Анна занялась своими делами. Электронное письмо от Мелиссы с темой «Кулинарная книга» напомнило ей, что где-то жизнь продолжается. Только читая письмо, Анна вспомнила, что все ее рецепты остались в тетради, лежавшей в дорожной сумке, которую она не захватила с собой во время поспешного бегства. Понятно, что теперь у нее есть более насущные заботы, чем кулинарная