Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Будущее путешествие (как и остальные) предполагало использование людей в качестве тягловой силы. Скотт гордился этим, проявляя нездоровое стремление к тяжелейшим физическим усилиям, почти на износ. Это напоминало маниакальную реакцию на зимнее безделье – тяга к самоистязанию, а возможно, и неистовое желание самоутверждения.

Путешествие сразу пошло по печально знакомому шаблону. Вначале случился фальстарт из-за саней, вышедших из строя в результате плохой подготовки и излишней нагрузки. Затем уже в пути, 26 октября, Скотт обнаружил, что потерял единственный набор навигационных таблиц, имевшийся в распоряжении экспедиции, но поспешил вперед без них.

Следуя маршрутом, проложенным Армитажем, Скотт поднялся по леднику Феррара и оказался на плато. В отсутствие сдерживавшего его Уилсона (который ушел на мыс Круазье, где Ройдс обнаружил первую колонию императорских пингвинов) Скотт вел себя очень обособленно и всячески дистанцировался от спутников, одним из которых был Скелтон, грубоватый и несдержанный в своих дневниках.

В нарушение всех канонов поведения в горах Скотт начал двигаться в спешке, словно пытаясь превзойти Армитажа в скорости. Его останавливали только бури, не позволявшие выйти из палатки. «Шкипер, – писал Скелтон о том, что уже было хорошо знакомо спутникам Скотта, – становится очень нетерпеливым, когда возникают такие задержки». Скотт нагрузил себя и товарищей до предела: они тащили вверх по 240 фунтов поклажи каждый, ежедневно выдерживая девять-десять часов нечеловеческих усилий.

20 ноября на высоте примерно 9 тысяч футов над уровнем моря один из моряков по фамилии Хендсли не смог идти дальше из-за высотной болезни. Это оказалось неприятным, но, зная нетерпимость Скотта к больным, Хендсли боялся признаться капитану. Скотту об этом вынужден был сказать Скелтон, добавив:

Мы не можем и дальше двигаться в таком же темпе… боцман [Томас Физер] тоже болен, но ему не хватает духа признаться в этом. Мы все переутомились. Но он пришел в ярость, [заподозрив] меня в проявлении жалости. А он не из тех, кто поощряет ее.

Еще два дня Скелтон был вынужден мириться с тем, что он назвал «изматывающим трудом», продвигаясь дальше вместе со Скоттом. Но, когда они поднялись на плато, Скотт вдруг решил, что Скелтон, показав путь наверх, выполнил свои функции, а потому приказал ему возвращаться на корабль вместе с Хендсли и Физером. Скелтон осторожно возразил, что довольно печально подняться сюда второй раз и снова не попасть в самую южную точку, – но тот ответил, что это и правда печально. И все. Скелтон вместе со своими спутниками благополучно вернулся на корабль.

С двумя наиболее подготовленными моряками – главным корабельным старшиной Эдгаром Эвансом и старшим кочегаром Уильямом Лэшли – Скотт продолжил движение на запад. Это стало нелепым повторением прежних ошибок. Снова Скотт и его спутники мерзли и страдали от недоедания, поскольку пища была скудная, а одежда – неподходящая. Снова Скотт надеялся на самые благоприятные погодные условия и удивился, когда дела пошли хуже. Снова он проявлял беспечность, когда требовалась осмотрительность, и потому допустил перерасход провизии. Когда 1 декабря они повернули назад, снова повторилась гонка за выживание: продукты и топливо подходили к концу, и спастись удалось исключительно благодаря везению. Снова Скотту сопутствовала удача, и все трое вернулись на корабль точно в рождественскую ночь. За два месяца они прошли 600 миль ценой невероятных усилий, впрягаясь в сани по двенадцать часов в день. Так Скотт стал единственным, кто получил двойной приз, достигнув и самой южной, и самой западной отметки.

Обстоятельства были трудными [писал он Хью Роберту Миллу], я даже не могу привести пример в истории полярных исследований, равный им… Я горжусь своим путешествием, хотя никогда в жизни больше не хотел бы снова оказаться в горах на Земле Виктории. Там настолько трудные условия, что трое моих людей не смогли их выдержать и были отправлены назад.

Звучит весьма хвастливо, особенно учитывая то, как неоправданно ему везло.

Скотт впоследствии считал этот поход лучшим из своих путешествий. И уж точно он был самым удачным. Только его он совершил в компании опытных моряков военно-морского флота, воспитанных в близких ему традициях. В рамках знакомой иерархии он чувствовал себя в безопасности, его ранг вызывал безоговорочное уважение и автоматически обеспечивал авторитет.

Когда все воссоединились в проливе Макмёрдо, им оставалось лишь терпеливо ждать, когда льды растают и позволят им уйти.

Но еще до того, как это произошло, один из членов команды по фамилии Уилльямсон записал в своем дневнике 5 января 1904 года: «Заметили два корабля. От радости прыгали, как дикари».

Скотт радовался не столь сильно. Спасательные корабли – а это были именно они, «Морнинг» и зверобойное судно «Данди», переименованное в «Терра Нова», – привезли безоговорочные распоряжения Адмиралтейства:

Если «Дискавери» не сможет отплыть из-за льда, Вам надлежит оставить его, переведя команду… на спасательные корабли… поскольку руководство в сложившихся обстоятельствах не может позволить офицерам и матросам Королевского военно-морского флота и далее оставаться в антарктических областях.

Скотт огорчился еще сильнее, когда узнал новости и осознал причину, по которой за ними пришли целых два спасательных корабля, а не один. Он и тот, прямо скажем, не сильно ждал.

Позволив «Дискавери» оказаться затертым во льдах в течение двух сезонов подряд, он вызвал в Лондоне огромный переполох. Апокалиптические прогнозы сэра Клементса Маркхэма сделали свое дело – он настоял на второй спасательной экспедиции. Отчасти такому решению способствовала неудача Норденшельда, потерявшего во льдах свой корабль «Антарктика». И пока европейские научно-исследовательские круги приходили в себя после потери «Антарктики», Адмиралтейство спешно собирало спасательную команду. Но этим дело не ограничилось. Организаторов экспедиции «Дискавери» обвинили в расточительстве и плохом руководстве, враги сэра Клементса (а таких было много) воспользовались случаем и восстали против него. Королевское научное общество полностью самоустранилось, а Королевское географическое общество выпустило резолюцию, осуждавшую сэра Клементса. Майор Леонард Дарвин, почетный секретарь общества (и сын Чарльза Дарвина), усиленно интриговал против него.

Положительным моментом во всем происходящем было то, что правительство, дважды отказав в помощи, обвинив Королевское научное и Королевское географическое общества в малодушии, все же согласилось отправить спасательную экспедицию к «Дискавери». Обязательным условием стал полный контроль операции со стороны правительства, а Адмиралтейство потребовало, чтобы в ее состав включили «Морнинг». Сэр Клементс был в ярости. Он отказался отдать «Морнинг», заявляя, что купил его за свои деньги, а потому последнее слово в данном вопросе остается за ним. Чтобы повлиять на строптивого сэра Клементса, Королевское географическое общество вынуждено было пригрозить ему судебным преследованием.

Поскольку в операции участвовали офицеры и матросы военно-морского флота, Адмиралтейство не имело права на ошибку. Оно настояло на отправке двух кораблей. «Терра Нова» был куплен и оснащен в спешке, с затратами не считались. Шеклтону, который к тому моменту вернулся домой и выздоровел, предложили должность старшего помощника на этом судне. Он мог бы таким образом отомстить Скотту, но проявил мудрость и отказался.