Сетерра. 2. Тайнопись видений - Диана Ибрагимова

Седовласый отборщик хрюкнул в кулак и переглянулся с остальными. Те были помоложе и явно ожили – постные лица приобрели ехидные выражения.

– Вы слышали, уважаемые? – весело спросил старик. – Личный сопровождающий императрицы! Личный сопровождающий! Самой императрицы, ее величества Данарии! Я не ослышался? Я все верно понял? Ни рекомендательных писем, ни приличной одежды, ни-че-го. Одна дрянная бумажка из «Сливовых Источников»! Парень, да ты никак с катушек съехал заявлять претензии на одну из высших должностей!

– У меня нет рекомендаций, но я поумнее многих здесь, – самоуверенно сказал принц.

– Имеешь в виду, что ты туп, как осел? – спросил отборщик по-соахски, явно проверяя, не наврал ли принц в биографии.

Нико ухмыльнулся про себя. За последние несколько тридов его акцент стал совсем незаметным, и даже западная внешность не избавила старика от сомнений, что перед ним не житель Валаара.

– Не делайте вид, что глухи, как мертвая рыба, – сказал принц на международном и каждое следующее предложение произносил на новом языке. – Я изучил речь и письмо многих стран мира. Четырьмя овладел в совершенстве. Тремя достаточно для поддержания светской беседы. Еще тремя для поддержания обычной. Я говорю на соахском, валаарском, судмирском, намулийском и на языке чаина. Могу понимать ноойцев, пархирцев и жителей Шанвы. Я знаю даже основной набор слов руссивцев. И тех, кто выше хребта, и тех, кто ниже.

По мере того как Нико говорил, глаза отборщиков круглели, а челюсти отвисали.

– Варну, – пихнул один другого, – сколько вы насчитали?

– Три, – ответил тот. – А вы сколько?

– Я шесть, но он использовал еще три непонятных мне.

Они взялись наперегонки задавать Нико каверзные вопросы с редкими словами, и он добил их тем, что процитировал все ответы метафорами из известных книг.

– Кхм, – прочистил горло старший. – Достаточно. Полиглот – это хорошо. Это интересно. Императрица любит учить редкие языки, но хватит ли тебе манер при дворце? У тебя нет документов касательно происхождения, а то, что ты написал здесь о своих истоках, не имеет подтверждения.

– Образованность не спрятать за бумажками, а глупость ими не приукрасить. Я постараюсь подтвердить свои слова делом.

– Что ж. Допустим, ты попал на последний этап. Там как раз будут испытывать твои таланты в деле и сравнивать со способностями конкурентов. В каких областях ты бы хотел, чтобы тебя проверили?

– Я сильный игрок в го, – не колеблясь, сообщил Нико. – Владею каллиграфией, знаю историю и географию, много путешествовал по интересным местам. Я разбираюсь в поэзии, хорошо пою и могу поддержать любую беседу. Я изучил манеры большинства государств мира, грамотен в отношении расчетов и карт. Способен процитировать более тысячи легенд… У вас вообще хватит людей, чтобы меня проверить?

Главный отборщик рассмеялся.

– Каков наглец! А что насчет механики? Разбираешься в механизмах? – спросил он.

– Нет, – честно признался Нико. – В этом я не силен.

– Что с твоим телом? Почему оно в шрамах, как у разбойника? – вставил Варно.

– В мире много опасных людей, а шрамы – напоминание о них, – уклончиво ответил принц. – К сожалению, интеллект не спасает от воров и бандитов. Как вы понимаете, я здесь ради денег. Соответственно я не богат и у меня нет средств на личную охрану, поэтому я защищаюсь собственными руками и тренируюсь для этого. В одиночных путешествиях необходимо иметь сильное тело, и пусть вас не смущает мое телосложение. Без него я бы не выжил. Меня ограбили на корабле, по этой причине у меня не осталось ни документов, ни родового знака, ни приличной одежды. Но главное мое богатство – это знания. И они никуда не делись. Можете проверять меня сколько угодно.

– Что думаете, Лино? – спросил старик сидевшего справа мужчину. – Я борюсь с желанием гнать его в шею.

– Я думаю, не стоит резать с плеча. Вспомните, как мы не хотели допускать к Валаарию мастера Сюрпу по той же причине. Страшно подумать, к чему это могло привести.

– Мастер Сюрпа явился сюда не с пустыми руками, – возразил главный сопровождающий. – Да, у него не было документов, но несколько ящиков с пистолями говорили сами за себя. А этот наглый мальчишка даже не разбирается в механике. Перед таким минусом меркнут все плюсы, а после мастера Сюрпы и его пистолей императора вряд ли кто-то вдохновит в ближайшие полгода. Этот судмирец теперь надолго его фаворит. Если мы будем брать кого попало, боясь упустить жемчужину в море плевел, к чему это приведет? У него есть оттенок запада в крови, но я не уверен, что он иностранец и выходец из приличной семьи.

– Сомневаюсь, что сын раба или простого крестьянина способен так выражаться, – сказал Лино, подвигая Нико чернила и перо. – И даже если он подслушивал уроки господ, никто, кроме профессионала, не мог обучить его почерку. Напиши свое полное имя на этом листке. Хочу проверить, не купил ли ты каллиграфию.

– На каком языке? – уточнил принц.

– На родном.

Нико чуть не вывел «Нишайравиннам», но вовремя опомнился.

– Он действительно соахиец, – кивнул Лино, разглядывая слово и расшифровку к нему. – Это каллиграфия Террая, и у него очень изящный соахский акцент, почти неуловимый, я бы сказал.

– Если все так, как он утверждает, и если он обойдет других претендентов, вполне можно будет отправить его на службу к императрице, – согласился Варно.

– Мне не нравится его разбойничья внешность, – нахмурился старик. – Хотя если он с Соаху, то там это действительно в порядке вещей. Но меня не отпускает чувство, что он врет нам с три короба о своих достижениях. Я бы поверил, будь ему лет сорок, но ему семнадцать. К нам что, сам соахский принц пожаловал?

– Мы должны посоветоваться на этот счет с императором, – сказал Лино. – Спросить, можно ли предлагать госпоже Данарии такую кандидатуру.

Варно кивнул.

– Ладно, так и быть, отведите его в комнату талантов, пусть дожидается соперников, – сдался главный отборщик. – И позовите уважаемых учителей. Я напишу записку императору. Посмотрим, что он скажет.

Принц внутренне воздал благодарность труду многочисленных соахских наставников и вошел в третье помещение. Там сидел женоподобный напудренный мужчина с родинкой на носу, и еще дюжина валаарцев топтались у стен. Здесь почему-то не было окон, и свет потолочных фонарей тускло блестел, отражаясь в лаковом покрытии мебели. Нико увидел ряд скамеек и письменные доски на металлических ножках, а больше ничего. Он сел и начал ждать.

Постепенно зал наполнился людьми, и принц занервничал. Он готовился к битве умов и раздумывал, как бы подать себя с лучшей стороны. Особенно беспокоило то, что он не местный и может не обратить внимание на какие-то важные нюансы.

Нико вдруг вспомнил, как в рассказах о Большой Косе Такалам делал большие паузы между ответами, когда затрагивал политику и родословную императорской семьи. Он однажды проболтался, что Валаар – его настоящая родина, но, сколько принц ни пытал старика, не смог выведать подробностей. Такалам не любил восточный архипелаг и с него всегда переводил стрелки на Шаури. Он вообще старался не говорить о Большой Косе, ибо с ней было связано его становление прималем, и это навсегда осталось слепым пятном Нико. Раньше принц объяснял недоговорки старика отцовскими запретами: Седьмой не хотел интриговать сына суровыми землями, чтобы не возникло желание посетить их во время путешествия, и наверняка просил прималя не углубляться в рассказы об архипелаге. Но теперь это выглядело куда более подозрительным.