Амурский плацдарм Ерофея Хабарова - Михаил Старчиков

«Следующей атаки нам не выдержать! – подумал Барятинский, массируя руками болевшие от напряжения глаза. – Если не придумаю хитрость какую военную, то воры и разбойники вскорости станут нашими палачами!»

И тут шаг вперёд сделал полковник Пётр Чубаров, до сих пор остававшийся в тени.

– Есть у меня диспозиция! – сказал он, подкручивая длинные усы. – А что, если мы вора Стеньку в сомнение введём, будто новые войска нам на помощь пришли?

Вынув из ножен саблю, Чубаров нарисовал на земле круг, а за ним – длинную линию.

– Это – Симбирск! – указал он на круг. – А это – река Свияга! Я со своими ребятами тайно подойду туда с факелами припасёнными! А потом устроим сильный шум, да факела зажжём, будто царская рать на город движется!

Недолго думая, князь одобрительно кивнул головой, хлопая по плечу матёрого полковника.

– Иди, Петро, с Богом! А мы в ожидании будем, чтобы на бунтовщиков немедля вдарить! И к Милославскому в кремль гонца пошлю, чтобы он не зевал!

Томительное ожидание длилось около часа, когда со стороны Свияги вдруг зажглось множество огней и стали доноситься обрывки человеческих голосов.

– Стало быть, на помощь Милославскому идут! – немедленно доложили Разину, уже готовому отдать приказ о ночной атаке. – Таперича конец нам пришёл, потому как зажмут меж трёх огней и изничтожат!

Разин попытался встать, но тут же снова упал на смятую постель с кровавыми пятнами.

– Идём на Дон! – крикнул он, дико вращая глазами. – Там отчизна наша, там раны залечим! Садимся на струги – и айда! А мужики пущай сами ответ перед воеводами держат, мы им кисельные реки с молочными берегами не обещали!

В ту ночь донцы, взяв лучшие корабли, втихую ушли по Волге, бросив всех остальных повстанцев на произвол судьбы. Среди тех, кто отправился домой, не было лишь Андрея Михайлова да Якушки Телицына.

– Прощайте, братцы! – низко поклонились они в последний раз стругам, постепенно таявшим в предрассветной дымке. – А мы на восток пойдём, к Амур-реке! Может, хоть там глоток свободы испить удастся!

Трясясь в убогой повозке по грязному подобию дороги, недавний поручик Афанасий Бейтон размышлял о превратностях человеческой судьбы. Он следовал в Ростов из российской столицы, чтобы принять участие в тайном сыске по делу Ирины Мусиной-Пушкиной.

«Воистину неисповедимы пути Господни! – думал он, кутаясь в овчинную шубу. – Был немецкий дворянин, а стал русский казак! А теперь вот – подьячий на государевой службе!»

Новый поворот в его необычно пёстрой судьбе сыграла встреча с очень влиятельным человеком. Им был дьяк Приказа тайных дел Данила Полянский, ехавший в Томск по делам службы.

Поехав по указке воеводы Бутурлина встретить московского гостя у Волчьего урочища, поручик подоспел как раз во время. К моменту его прибытия теленгиты, напав из засады на конвой Полянского, полностью перебили его.

Издалека Бейтон увидел, что колымага опрокинута набок, кучер убит, а сам дьяк, выскользнув из полуоткрывшейся дверцы, на четвереньках пытается отползти в сторону. Издеваясь над ним, конный воин из числа нападавших пускает стрелы, всего немного не достающие до цели…

– А ну-ка сними вон того! – приказал Афанасий одному из казаков. – А я наперехват поскачу!

Меткий выстрел из пищали поставил последнюю точку в жизни заигравшегося «шутника». Меж тем поручик с подчинёнными, незамеченными подскакав к разбойникам, быстро порубили с десяток из них. Остальные, неготовые к столь яростной схватке, поспешили ретироваться прочь.

– Кого мне благодарить за чудесное спасение? – сразу же поинтересовался Полянский, вытирая рукой грязное лицо. – Сдаётся мне, я говорю с казаком?

– И да, и нет! – отрапортовал ему Бейтон, отвесив галантный поклон. – Бывший датский дворянин Альфред фон Бейтон, ныне казачий десятник Афанасий Бейтон!

Уже полностью придя в себя от пережитого, дьяк с большим интересом посмотрел на бравого офицера.

– Значит, ты принял нашу веру? Какая же веская причина тому способствовала?

Решив не кривить душой, Афанасий честно рассказал спасённому о своей судьбе.

– Ты, датский дворянин, по любви женился на русской? – удивлённо покачал головой Полянский. – И она простая казачка?

Впрочем, по происхождению дьяк и сам был вовсе не из детей боярских. Поднял его до нынешних высот небывалых государь Алексей Михайлович, всегда ценивший в приближённых не древность рода, а знания и умения.

– Решил я учредить приказ особый! – объявил он однажды о своём решении. – Будет он заниматься делами тайными, коли кто умышлением учнёт мыслить на наше государьское здоровье злое дело али заговор складёт, чтоб державою завладеть и самому государём быть!

Слово Тишайшего редко расходилось с делом, и уже перед очередным походом на ляхов был образован Приказ тайных дел. Находился он в царских палатах, и государь довольно часто лично интересовался его работой.

Служившие в новом ведомстве занимались всем, что касалось «слова и дела государева». Шпионаж и тайная слежка, разбирательство многочисленных доносов и кляуз, составление «тайных писем» и личная охрана самого царя и Великого князя всея Руси…

Полянский стал четвёртым по счёту дьяком тайного ведомства с момента его образования. По рождению он был безродным мелким дворянчиком из тех, коими всегда полна земля Русская.

Начав службу в приказе одним из подьячих, Данила Полянский умел быстро завоевать доверие государя.

– Начальник твой, Феодор Михайлов, здоровьем нонче стал слаб! – однажды вызвал тот молодого дворянина для разговора с глазу на глаз. – Что скажешь, ежели во главе приказа тебя поставлю? Сдюжишь ли такую службу нести, чтоб без страха и упрёка?

– Сдюжу, царь и Великий князь! – упал ему в ноги подьячий. – Метлою вымету всю измену и крамолу из державы Российской! Как пёс преданный, загрызу любого врага твоего!

Засмеявшись в ответ, Алексей Михайлович приказал тому подняться с колен.

– Ну, полно, полно! Ведь не опричник ты вовсе, а я не царь Иоанн Грозный! Да и времена сейчас не те!

Однако государь остался доволен столь рьяным помощником, и вскоре подьячие с почётом встретили нового начальника Приказа тайных дел. Деятельный и энергичный, Полянский стал лично посещать самые отдалённые уголки огромной империи. Не остались без его внимания и восточные рубежи, где редко бывали гости из Первопрестольной.

Во время визита в Томск дьяк едва не расстался с жизнью, почуяв смертный холод от свиста теленгитских стрел. Если бы не весьма своевременное появление новоиспечённого десятника, лежать бы ему в земле сырой…

Переговорив с Бейтоном, предприимчивый глава тайного ведомства узнал, что тот свободно владеет не только русским, но и датским, немецким и голландским языками.