Амурский плацдарм Ерофея Хабарова - Михаил Старчиков

«Столь большие таланты не должны быть зарытыми в землю! – быстро решил Полянский судьбу своего нового знакомого. – Такими людьми не должно разбрасываться! Заберу-ка я его в Москву, ежели он сам того захочет!»

В тот же вечер, предварительно переговорив с воеводой Бутурлиным, дьяк вызвал в отведённую себе комнату казачьего десятника.

– Знаешь, кто я? – спросил он, не отводя взгляда с лица ночного гостя. – Или назваться?

– Знаю, как не знать! – смело ответил тот. – Сие ведомство, что тайными делами ведает, во всём государстве Российском известно!

Взяв со стола бутылку с вином, Полянский наполнил до краёв стоявшие рядом бокалы.

– Давай выпьем за государя нашего Алексея Михайловича! – сказал он, страшно округлив глаза. – Чтобы все лихоимцы, кои зломышляют на его особу, к слову и делу приведены были!

Осушив до дна бокал, Бейтон по-простому вытер усы рукавом своего кафтана.

– Езжай со мной в Москву! – в лоб предложил ему дьяк. – Не создан ты для дыры этой, а должен достойное применение найти своему уму быстрому, руке твёрдой и верности государевой! Ежели придётся по нраву служба в приказе – останешься, нет – поедешь туда, где более по нраву служить придётся!

– Отчего не поехать! – недолго думал Афанасий. – Только прошу свободы выбора не лишать, коли ко двору столичному не приноровлюсь!

Так он стал подьячим могущественного Приказа тайных дел, постепенно привыкая работать и пером, и шпагой. Всё было нормально до начала сыска, что стал производиться по доносу на Ирину Мусину-Пушкину, вдову царского стольника.

«Живёт эта Иринка ныне в Ростове со своим сынком Иваном Алексеичем, – было писано без подписи на подмётной грамоте, – и вместе с ней в имении – её брат Изот Полозов да сёстры Василиса и Марья… Так вот они всем сказывают, что-де Иван тот самый вовсе не сын Алексея-стольника, а будто бы рождён от самого Алексея Михайловича, царя и Великого князя всея Руси…»

Внимательно прочитав кляузу, Полонский задумчиво подпёр кулаками бритые на европейский манер щёки.

– Отправляйся-ка ты, Афонька, в Ростов! – наконец изрёк он, покусывая ноготь большого пальца. – С собой возьми князя Якушку Одоевского для пущей важности! Там, на месте, без жалости пытайте эту самую Иринку накрепко, чтоб всю правду про себя да сынишку рассказала! А я пока государю доложу!

Низко склонив голову, Бейтон вышел из палат своего начальника в дурном настроении. Ведь он оставался в душе солдатом и на дух не переносил всех палаческих дел, тем паче, если они касались всего лишь слабой женщины.

«Вот встрял-то! – думал подьячий, собираясь в дорогу. – А откажешься – сам под следствие попадёшь, вот так-то!»

Алёшке Толбузину пришлось по душе вольное житьё в Кумарском остроге. Отцу он направил письмо, в котором написал, что служит под началом храброго атамана и непременно вернётся в Нерчинск, как только представится такая возможность.

Была ещё одна причина не спешить домой, и звали её, конечно же, Аглая. Сын воеводы прекрасно понимал, что отец вряд ли даст ему своё благословение жениться на простой казачке.

– Не забывай, что ты сын боярский! – любил иногда повторять Ларион Борисович. – Твоему прадеду, Петру Иннокентьевичу, этот чин самим Иоанном Грозным даден! Первым он на стены Казани взобрался и захватил стяг вражеский в сече лютой!

Поэтому Алексей стремился продлить как можно больше радость общения с молодой казачкой, безумно влюблённой в него. Однако в один прекрасный день он увидел свою избранницу всю в слезах, с поникшей головой.

– Что случилось, милая? – с тревогой спросил воеводский сын. – Али обидел кто радость мою ненаглядную?

– Ты и обидел! – ответил та, нахмурив брови. – Вот уже полгода живу с тобой в грехе, как последняя девка гулящая! Или ты меня на самом деле такой считаешь? Поиграешься вдосталь – и бросишь, как вещицу ненужную!

Обняв девушку вместо ответа, Толбузин нежно поцеловал её в полные губы.

– Ты самая чистая и светлая! – искренно сказал он. – Я люблю тебя, лебедица моя ненаглядная! Ты судьбой мне дадена, и не разлучимся мы никогда!

Немного успокоившись, Аглая опустила ему на колени голову с толстенной русой косой.

– А коли любишь – давай обвенчаемся! Вот завтра же и поедем в Нерчинск к твоему батюшке, чтобы дал своё благословение!

Не зная, что ответить, Алексей беспомощно заморгал глазами, тщетно пытаясь найти нужные слова. И тут ему на помощь неожиданно пришёл Лавкай, нарушивший их уединение вместе с неразлучным с ним Давгуром.

Радостно урча, огромный пёс стал осторожно лизать и покусывать острыми клыками руки своего хозяина.

– Однако атаман тебя вызывает! – негромко заметил всегда невозмутимый даур. – Есть важное дело, что тебе поручить хочет!

Извиняюще разведя руками, Толбузин с облегчением поцеловал в лоб свою ненаглядную.

«Спасибо, господи! – мысленно произнёс он, прощаясь с девушкой. – Пока свободен, а дальше что-нибудь придумаю!»

Степанов ждал его в приказной избе, склонившись над импровизированной картой. Рядом с ним сидел сотник Клим Иванов, бывалый казак.

– А ну-ка, глянь сюда! – сказал Онуфрий, указывая на витиеватую нитку на куске пергамента. – Это река, что Сунгари зовётся! А вот тут, в её устье, будто бы маньчжуры на многих кораблях прибыли!

– А вести эти откуда? – спросил Иванов, недоверчиво качая головой. – Никогда ранее они сюда не хаживали!

Подозвав к себе стоявшего в стороне Лавкая, атаман испытывающе посмотрел на него.

– Шёл я на охоту, как всегда! – начал рассказывать тот. – Ох, и соболей в тех лесах можно подстрелить! И вдруг Давгур как залает, думал, зверя почуял! Нет, смотрит на ту сторону реки, и шерсть на загривке дыбом! А там в плавнях большие лодки стоят, но не казацкие они!

– А сколько людей было на них? – поинтересовался Алексей. – И лодок этих сколько заметил?

– Не считал я тех лодок! – отрицательно покачал головой даур. – А людей на них и вовсе не было! Может, они лагерь где-то поблизости разбили! А я сел на коня, и обратно в острог поскакал!

Задумчиво проведя пальцем по контурам Амура, изображённым на карте чёрным цветом, Степанов обозначил две точки на его берегах.

– Вот это – Кумарский острог! – сказал он. – А вон то – Косогорский! Если на Сунгари богдойцы, то они непременно направятся в один из них! А вот в какой именно – про то нам не ведомо! Потому решил я вас на разведку отправить!

Вечером того же дня воеводский сын простился с Аглаей, постаравшись успокоить девушку.

– Вот схожу в разведку – и поедем с тобой в Нерчинск! А там батюшке в ноги бросимся! Ну не зверь же он лютый, да и мать моя Серафима вовсе не дворянского звания была!