Исчезающая земля - Джулия Филлипс

Возле Марининых губ появился диктофон. Вокруг гремела музыка.

— Мы готовы, — сообщил репортер.

Марина поднесла телефон к воротнику куртки. Металл и стекло корпуса коснулись ключицы, она опустила его, посмотрела в черный объектив фотокамеры, открыла рот, думала, что задохнется, но вместо этого сказала:

— Прошу вас, помогите найти моих дочерей, Алену и Софию Голосовских. Они пропали в августе прошлого года, в последний раз их видели в центре Петропавловска-Камчатского. Алене двенадцать лет. На ней была желтая майка с полосками на груди и голубые джинсы. Соне восемь. Она была одета в фиолетовую футболку и брюки цвета хаки. Их похитил крупный мужчина на большой новой машине черного или темно-синего цвета. Если вам что-то известно, позвоните генерал-майору Кулику Евгению Павловичу по номеру 227-48-06 или свяжитесь с местным отделением полиции.

Марина давно запомнила описание дочерей и номер телефона. Она отражалась в объективе, будто на дне колодца.

— Покажите, пожалуйста, фотографию.

Она разблокировала телефон, нашла снимок и показала школьный портрет старшей дочери.

— Это Алена. — Сработал затвор. Марина перелистнула. — София. — Девочки улыбались с экрана. — За информацию дают вознаграждение. Если вам что-то известно, позвоните в полицию.

Камера все еще была направлена на Марину. Сработал затвор. Репортер спросил:

— Хотите ли вы что-то передать дочерям? — Он говорил разборчиво, чтобы потом было проще расшифровать аудио. Корреспондент делал ей одолжение. Такой обмен. Он ей — колонку в газете, она ему — свою жизнь. — Что бы вы им сказали?

— Что люблю их, — ответила Марина. К горлу подступил ком. В груди опять появилась знакомая тяжесть. — Что уже отчаялась. Что люблю их больше всех на свете.

— Спасибо, достаточно, — остановил ее корреспондент. — Ужасная трагедия. Мы будем рады помочь.

Марина отвернулась и вдохнула через нос. Глубоко вдохнуть не получалось, облегчение не наступало.

Фотограф переспросил:

— Крупный мужчина на черной машине? — Она кивнула. Только так можно дышать носом. Фотограф продолжал: — На «тойоте»?

— Просто на большой машине, — ответил репортер. — Черной или темно-синей. Верно, Марина Александровна?

Фотограф смотрел на нее в упор. Вот как люди меняются, как только узнают о ее беде. Их распирает от любопытства.

— Поговорите с Аллой Иннокентьевной.

Марина ответила:

— Мы с ней уже поговорили.

— Что она вам сказала?

— Что… — Марина не смогла закончить фразу.

— Она рассказала вам про Лилю? Про свою дочь?

Репортер вмешался, одернув молодого фотографа:

— Ты же слышал, они уже говорили.

Целый год одно и то же: коллеги толпились у ее стола, одноклассники писали электронные письма, друзья родителей отводили ее в сторонку в магазине, чтобы поделиться: они знают, как найти ее дочерей. А следователи говорили, что ничего не знают и ничего не ждут. Ей не хватило воздуха сказать, что чужие версии совсем не помогают ей.

— Мы опубликуем заметку в субботнем номере, — сказал репортер. — Кто знает, может, их увезли на север. — Марина запрокинула голову. — Вам плохо? Марина Александровна!

Пульс стучал слишком громко. Вот он, симптом, который Марина первый раз испытала еще прошлой осенью. Ужас, достигший высшей точки. В глазах потемнело. Марина попробовала подумать о чем-то другом. Какая комбинация цифр была на замке в университетской раздевалке? Под какими номерами были их с Евой шкафчики? Когда лучше всего собирать дикий чеснок? Любое воспоминание до рождения детей. Что угодно, только бы удержать сознание в этом моменте.

Темнота отступила. Марина опустила голову, увидела танцующих марафонцев. Рука репортера зависла в сантиметре от рукава ее куртки.

Марина развернулась и пошла прочь. Она пересекла опушку, петляя между людьми, и вошла в лес.

Музыка преследовала ее. Гости праздника перекрикивались, народ хмелел. Марина стала хватать воздух ртом. В глазах опять потемнело. Под деревьями свет был еще тусклее, чем на поляне.

Факт: статистическая вероятность, что ее дочерей найдут, мизерная. Куда бы их ни увезли, там они и останутся навсегда. Хоть миллион поисковых отрядов отправь, хоть миллиард заметок напиши. Марина не дура. Если ребенок пропал, то он, вероятнее всего, вернется домой в первый час после исчезновения. Дальше шансы на счастливое воссоединение стремительно сокращаются. Через сутки он, скорее всего, будет мертв. Спустя три дня после исчезновения девочек следователи заговорили о поиске тел, а не о спасении детей. С тех пор прошло много часов и дней.

Марина навсегда их потеряла. Дочерей не вернуть.

Она подошла к палатке, расстегнула молнию и швырнула телефон внутрь. Он подпрыгнул на спальных мешках. Марина попыталась выпрямиться и не смогла. Никак.

Девочки мертвы. Они умерли несколько месяцев назад. Что бы она ни сделала, их не вернуть.

Грохотали бубны. Марине разрывало грудь.

Сзади раздался голос. Петя позвал ее и положил руку ей на спину.

— Марина, дыши. Дыши. — Друг помог ей выпрямиться и встать настолько прямо, насколько она могла. Он положил руки ей на плечи. — Успокойся. — Его такое знакомое лицо. Петя остается сильным, когда у нее силы кончаются. — Марина, дыши. Посмотри на меня, — попросил он, и она посмотрела. Расслабила челюсти. Выдохнула. — Давай вместе. — Легкие горят, горло саднит. Вслед за Петей она приоткрыла губы, как будто собиралась произнести звук «о», втянула воздух, выдохнула. — Медленнее, — велел Петя. — Как я. — Видимо, он шел за ней от поляны. Проиграл в танцевальном марафоне из-за нее. Марина внимательно смотрела на его губы.

Когда ее дыхание восстановилось, Петя подбодрил ее и обнял. Марина положила голову ему на грудь. Друг держал ее за плечи. Она дышала ртом, как он показал.

Прошло много времени, прежде чем он спросил:

— Тебе лучше? — Марина кивнула. — Можешь сесть? — Она кивнула снова, согнула колени, а Петя помог ей сесть в палатку и высунуть ноги. Сел рядом. Она почувствовала, с какой тяжестью его тело опустилось на землю. Вспомнила, как Соня клала голову ей на плечо. Как Марина держала новорожденных девочек на руках. Их тепло. Ей было так одиноко весь этот год; она думала, что сойдет с ума.

Петя поднялся. Марина глядела прямо перед собой на деревья. Он потрогал ее за плечо. Пощекотал за ухом.

— Марин. — Она подняла взгляд. Петя опять сложил губы в букву «о», она повторила за ним. — Продолжай дышать. Ева будет волноваться, я скоро вернусь.

Зубы холодил прохладный воздух. Петя удалился. На свадьбе на нем был синий костюм. С тех пор мужчина поправился, в волосах появилась седина. Годы шли, а он оставался честным, достойным человеком. Всегда начеку, отведет любую опасность. Не то что Марина. Она снова стала смотреть на деревья. Губы двигались. Где-то справа шумела река.