Возвращение на Арвиндж - Александр Гергель

Интересно, где сейчас этот любитель пейзажей? Виктор неожиданно вспомнил об ушедшем с пехотой приятеле. А Даштук? Этот чертов кишлак, он что, за горой? Вряд ли. Зачем бы тогда их сюда подогнали? Чем они помогут пехоте, если они вляпаются за горой?

Он снова стал осматривать гору и на этот раз разглядел примерно на половине склона горизонтальную линию, какой-то переход цвета. Скорее всего, там терраса, подумал он. Может, на ней и есть этот самый Даштук? Интересно, какая высота? И вообще, как тут определить дистанцию? Ни одного ориентира, ни одного предмета, по размерам которого можно было бы прикинуть расстояние! Хоть бы человечка показали, можно было бы оценить.

Словно в ответ на его мысли, глаз уловил какое-то движение на верхней части склона. Виктор не сразу понял, что это столбики пыли, которую может поднять за собой катящийся камень, например… Или бегущий человек, сообразил он, спрыгивая в операторскую и припадая глазом к панораме.

Расстояние оказалось намного больше, чем он предполагал. Даже увеличенные оптикой прицела, люди были едва различимы. В наушниках раздался голос Первого:

– Заводи! Операторы, внимание! «Парта» пошла вниз. Из кишлака сейчас выходит «Удар».

«Парта» был их позывной, «Удар» – позывной Второй роты.

Рядом взревели машины. Мишка, потерзав стартер, тоже запустил движок. За время марша аккумуляторы успели подзарядиться, и этого хватило для запуска.

Несколько минут Виктор напряженно смотрел в прицел, пытаясь угадать, который среди этих людей Леха. Естественно, разобрать было невозможно – слишком далеко. Постепенно маленькие фигурки стали исчезать за линией, в которой Виктор давеча угадал террасу, как будто скрывались под водой. Когда пропала последняя, он стал шарить прицелом по нижней части склона, пытаясь разглядеть Вторую роту, но сразу понял, что так их не найти: слишком маленький кусок местности выхватывала оптика. Он попытался посмотреть в триплекс, но и там было ничего не разобрать – одинаково пустой бурый склон с редкими шариками кустов, не на чем взгляду зацепиться. Виктор вылез наверх. Оказалось, что Вторая рота спускается с горы намного левее и уже прошла большую часть нижнего склона.

Через пару минут будут внизу, подумал он. А там, глядишь, и наши пойдут. Действительно, на нижнем склоне вскоре показались фигурки и довольно быстро побежали вниз.

– Стрелок! – заорал, перекрывая рев мотора, Синицкий, высунувший голову из водительского люка. – Чего молчишь? Ты че, совсем опух? Почему отключился? Быстро вниз!

Вот тут-то Витька услышал первые выстрелы. Сначала он не понял и не поверил, что это стрельба, слишком обыденна была ситуация секунду назад. По горам внезапно покатились странные звуки, похожие на двойные удары палкой по доске, пах-пах, пах-пах, а потом часто-часто: па-па-папа-па, и следом дробное эхо по горам. Через секунду он уже слышал в наушниках крики зампотеха:

– Огонь, «Броня»! Всем огонь по верхнему склону!

Виктор вырвал снаряд из держателя в конвейере, мгновенно сдернул черный предохранительный колпачок, задвинул в ствол переднюю часть снаряда, уперся тыльной частью правой ладони в пусковой заряд (в точности так, как учили на тренировочных стрельбах) и с силой дослал вперед, так что клин-затвор лязгнул стальными челюстями в сантиметре от руки. Вот он, первый боевой выстрел, мелькнуло в голове. Витька припал к панораме, положил большой палец на пусковую кнопку и приготовился к стрельбе.

И в нерешительности замер. Оказалось, что стрелять было просто некуда. Голый, однообразный склон выше террасы, каменные осыпи, маленький кустик, вершинка, правее еще одна. Виктор слегка нажимал на поворотные рычаги, и башня с пушкой послушно перемещались из стороны в сторону, подчиненные его воле. Но, сколько ни вглядывайся, он не мог различить на склоне и следа противника. Не было ни вспышек выстрелов, ни перемещавшихся фигурок врагов, только бесшумно вспухли на однообразном склоне горы несколько пыльных столбов от разрыва снарядов. Соседние машины уже вовсю стреляли, а Виктор все вертел лихорадочно стволом и никак не мог решить, куда бы послать снаряд. В наушниках рычал Синицкий, но Виктор не обращал внимания на его ругань и не отвечал.

– Так стреляй уже! Не вишь, наших споверху долбят! Стреляй, сволочь! – разорялся механик.

– Куда? В кого стрелять? Нет никого на горе, – огрызнулся Виктор и переключился на внешнюю связь.

– «Броня»! Я – «Первый»! Вести огонь по правой вершине! – с надрывом орал в эфире зампотех. – Всем огонь по вершине!

Виктор спокойно навел вертикальную шкалу прицела пушки на группу камней у вершины. Потянув на себя верхний край рукоятки управления, он поднимал ствол до тех пор, пока нижний срез панорамы не лег под цель. Большой палец вдавил резиновую кнопку. Башня содрогнулась от грохота выстрела, со звоном вылетел из казенника и упал в гильзосборный ящик отработанный стартовый заряд. Операторскую затянуло вонючим пороховым дымом. Виктор только уголком сознания ухватил все последствия одного лишь нажатия пальцем на кнопку. В панораму он видел малиновый трассер своей гранаты, ушедшей резко вверх, к вершине горы. В какой-то момент ему показалось, что трассер вот-вот врежется в груду камней, но тот лениво пошел вниз и скрылся за срезом панорамы. Как будто по листу бумаги с нарисованной бурой стенкой медленно проползла вверх, а потом быстро скатилась вниз маленькая красноватая букашка.

Недолет! Гладкоствольная пушка, установленная на его машине, не была предназначена для стрельбы в горной местности. Снаряд ее на самом деле был не снарядом в привычном понимании этого слова. Похожая на узкую юлу граната сидела на сорокасантиметровой трубке дополнительного заряда, к нижней части которой крепился стартовый заряд – круглая стальная таблетка сантиметров десять толщиной, – который после выстрела выскакивал из казенника и падал в ящик гильзосборника. Говорили, что граната летит километра на три-четыре, но для этого нужно максимально поднять ствол пушки. А угол ее подъема не превышал сорока пяти градусов. Расстояния до вершины Виктор не знал, но, прикинув, решил, что никак не больше двух километров. Значит, граната может долететь, если дать превышение побольше, максимально задрав ствол. Не отрывая глаз от панорамы, он снова потянул на себя рукоятку управления. Теперь он видел только небо, в которое и ушел следующий снаряд. Малиновый хвостовой трассер некоторое время бодро шел вверх, но вскоре, потеряв инерцию, уступил земному притяжению, по дуге покатился к нижнему краю панорамы и скрылся за ним. Черт! Не получается так!

Загнав в ствол следующий снаряд, Виктор приготовился следить за ним, опуская ствол, так чтобы засечь в панораму место падения. Но это ему не удалось: пока пушка опускалась, он потерял из вида свой трассер.

В наушниках орали и матерились на все лады. Зампотех передавал, что пехота просит о помощи, зажатая у края плато огнем с вершины. С соседних машин хлопали частые выстрелы, яркие трассеры снарядов неслись к проклятой горе, но, не преодолев двух третей пути, бухались на склоне. Кто-то пытался резать из пулемета, было видно зеленоватые в дневном свете трассы, вонзающиеся в камни возле вершин.