Возвращение на Арвиндж - Александр Гергель

– Спрашивал, почему механик-придурок не может поставить машину так, чтобы пушка круче вверх задралась! Куда смотришь, дед Советской Армии? Не видишь, сплошные недолеты? Думаешь, никто стрелять не умеет? Нельзя было догадаться, что угла подъема ствола не хватает? Нельзя было самому додуматься одну гусеницу на камень загнать и машину накренить?

– Ты, это, – стушевался Синицкий. – Ты поучи меня! Тоже, спесьялист…

И скрылся в тоннеле. Виктор вытер потное лицо рукавом хэбэшки. Оглядев конвейер со снарядами, он с удивлением обнаружил, что их осталось штук пять-шесть, в то время как полная загрузка насчитывала сорок штук! А ведь вся стрельба, как ему казалось, не могла длиться больше пяти минут. Он быстро выпустил по горе остаток, решив, что такой запас, в случае чего, погоды не сделает. На самый крайний случай оставалась полная загрузка пулемета – две тысячи патронов в ленте.

Витька вдруг вспомнил, что давно не выходил на связь, выдернув штекер из рации в самом начале стрельбы. Короткий шнур шлемофона только мешал его быстрым метаниям вверх-вниз. Теперь он снова подключился к радиостанции.

– …«Броня», «Броня». Я – «Броня-один». Прекратить огонь! Слушать меня, я – «Броня-один». Прекратить огонь. – Видимо, зампотех уже не в первый раз повторял приказ, в голосе его слышалась безнадежность.

Витька глянул в панораму. Несколько трассеров были видны на фоне склона, но интенсивность огня явно спадала. Машина дернулась, и он чуть не разбил голову о триплекс, спасла мягкая лобовая нашлепка на шлеме. Немного повозившись взад-вперед, они развернулись на узкой дороге, немного постояли, потом потихоньку поползли. Возвращаемся, понял Витька. А как же роты? Мы их подбирать не будем? Хотя как же они через реку перейдут? Значит, пройдут по тому берегу, а мы их у моста встретим. И еще его мучил вопрос, ушла ли пехота без потерь. В переговорах, которые он урывками слушал после окончания стрельбы, о потерях речи не было. Но кто его знает, как оно на самом деле? Можно было, конечно, вызвать по внутренней связи Синицкого, но Витька понимал, что вместо информации долго придется слушать его ругань и ворчание, а собачиться с ним сейчас не хотелось. Он вылез наверх и устроился по-походному, на краю люка. Колонна медленно двигалась по дороге. Теперь река была слева, за ней, в гуще садов, показался кишлак. Мост был совсем недалеко.

Витька снова принялся рассматривать окрестности. Дорога немного загибалась влево, и теперь было хорошо видно, что она проходит по краю внушительного уступа. Раньше он думал, что эта обыкновенная пыльная грунтовка возникла здесь сама собой, проложенная многочисленными путниками, ишаками и караванами и раскатанная гусеницами изредка проходивших здесь бээмпэшек. Теперь же, глядя на то, как устроена дорога над обрывом, он понял, что это довольно солидное инженерное сооружение, потребовавшее от своих создателей большого труда. Со стороны обрыва дорогу поддерживала аккуратная, метра три-четыре высотой, подпорная стенка, сложенная из камней. Ее основание опиралось на горизонтальную площадку, которая при необходимости могла также служить небольшой дорогой, а ее, в свою очередь, держала еще одна стенка, примерно такой же высоты. Под нижней стенкой раскинулась ровная, метров пятьдесят шириной, лужайка, покрытая густой травой такого сочного зеленого цвета, что больше походила на искусственный газон. Лужайка была отделена от реки нагромождением валунов и обломков скал. Витька стал думать о строителях дороги. Интересно все же. Такая богом забытая страна, средневековье, народ ютится в убогих домиках из необожженного кирпича. Электричества нет и в помине, техники – никакой, редко допотопный грузовичок увидишь. Землю пашут чуть ли не деревянными сохами. До центральных провинций далеко, горы высоченные, не доберешься до центра! Власти, надо понимать, тут только местные. Словом, Богом забытый дальний угол высокогорной страны. И на тебе, такие дороги, мосты. Крепость одна чего стоит. А арыки! Ответвляются от реки в нескольких километрах выше по течению и приходят в долину по склонам гор, иногда метров на двести выше уровня реки. Это ж какие геодезисты должны были работать… Теперь вот дорога эта. Подпорную стенку должны были проектировать настоящие инженеры. Витька припомнил местных жителей, которых ему доводилось видеть в кишлаках. Они были похожи на инженеров не больше, чем какие-нибудь африканские пигмеи с деревянными копьями – на космонавтов. И все-таки дорога была, и подпорные стенки были. И строили их явно не пять лет назад, и даже не двадцать пять. Да как ловко проложили. Впереди, метрах в двухстах, дорога упиралась в нагромождение огромных валунов. Строители, видимо, сочли нецелесообразным прорубаться сквозь них, и просто немного сгладили склон горы в этом месте, подняли дорогу на следующую терраску и пустили дальше метров на десять выше.

Машины подошли к повороту и остановились по команде зампотеха. Вскоре сам он с двумя техниками подошел к головной машине, поговорил с водителем, что-то объяснил ему, складывая под углом ладони, потом махнул рукой вверх. Подъем был довольно крутым, но Витьке уже доводилось видеть, как бээмпэшки брали и не такие. Головная машина, застопорив правую гусеницу, повернула на девяносто градусов и медленно пошла в гору. Взревывая движком, она с натугой, но довольно уверенно карабкалась вверх. Пару раз окутавшись черным дымом, когда открывался эжектор, она наконец достигла кромки подъема, замерла на мгновенье, поднявшись гусеницами над горизонтальной дорогой, став в этот момент похожей на самолет, отрывающийся от взлетной полосы. Потом медленно и мощно переместила центр тяжести вперед, наваливаясь грудью на дорогу, так что корма закачалась, словно у лодки, одолевшей волну, и, повернув влево, пошла по верхней дороге. Длинная тонкая антенна на корме еще долго по инерции раскачивалась из стороны в сторону, как мятник перевернутых часов.

Следом на подъем пошла вторая машина. Витькина 112-я ждала своей очереди, постепенно приближаясь к площадке, где машины разворачивались перед началом подъема. Как будто вместо ограждения, на самом ее краю росло старое абрикосовое дерево, усыпанное зеленоватыми плодами. Раскидистые ветки были так близко к дороге, что можно было протянуть руку и сорвать абрикос, но Витьке было не до того. Сидя на башне, он с опаской и удивлением заглядывал в обрыв, такой близкий, что видно было основание верхней подпорной стенки. Высота была внушительной.

Машина повернулась на месте и приготовилась к подъему. Стоявший рядом Кленов взмахом руки приказал водителю остановиться, подошел к борту и, перекрывая звук двигателя, прокричал Виктору:

– Может, слезешь?

Виктор отрицательно помотал головой. Теперь это была его машина, и бросить ее в минуту опасности казалось недостойным. Да и в чем опасность? Подъем как подъем. Через минуту они будут на верхней дороге. Прапорщик махнул рукой.

– Пошел.

Мишка включил передачу. Машина дернулась и медленно поползла вверх. Подъем оказался очень крутым. Виктор, сидя на башне, чувствовал, как тело его неудержимо тянет назад, казалось, еще чуть-чуть – и они опрокинутся на спину. Примерно так чувствует себя человек, балансирующий на стуле, который качается на двух задних ножках, – любимая забава школьников, сидящих за ненавистными уроками. Машина ревела, рыскала носом по дороге, гусеницы проскальзывали на гладких камнях. Мгновениями казалось, что передняя часть отрывается от склона, сцепление с дорогой уменьшалось, машина буквально становилась на дыбы. Виктор, изо всех сил вцепившись в крышку люка перед собой, был уже не рад, что не послушался прапорщика. Ему было по-настоящему страшно. Но мало-помалу бээмпэшка все же доползла до верхней дороги и нависла над ней брюхом, опираясь на грунт только задними катками. Еще мгновение, и они качнутся вперед, выйдут на горизонтальную плоскость. Тело приготовилось к резкому броску вперед, пальцы еще крепче сжали металл крышки… В этот момент все и произошло. Витька не понял, что случилось, только почувствовал, что тяга двигателя вдруг пропала. Машина на секунду замерла, как будто задумалась, а потом медленно и нехотя двинулась назад. Заскрипели тормоза. Машина снова замерла, дернулась раз-другой, снова медленно пошла. «Что он делает? Почему не тормозит? – мелькали в Витькиной голове мысли. – Козел – этот Синицкий!» Витька сообразил, что водитель тормозит, да только тормоз не держит машину. Она все быстрее двигалась вниз по наклонной плоскости. Время растянулось, все вокруг превратилось в замедленную съемку, только мысли летели стремительно: «Когда же он вдавит тормоз? Когда остановит это скольжение назад?». Витька обернулся и остановившимися от ужаса глазами смотрел на огромное дерево, которое неумолимо надвигалось на машину.