Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

– Скажите, господин Хаяси, в вашем роду или в роду вашей жены были колдуны?

Во взгляде отца Уми мелькнуло нечто, напомнившее затаённый страх. Мелькнуло – и исчезло, и Горо не мог бы утверждать наверняка, что ему не показалось.

– Ни о чём подобном мне не известно, – пожал плечами Итиро Хаяси. – А почему ты спрашиваешь?

– Мне хотелось узнать, каков исток у дара вашей дочери. Способность видеть духов встречается редко, и, как правило, она передаётся по наследству.

Итиро Хаяси ничего на это не ответил. Он перевёл взгляд на бледное лицо дочери и, похоже, погрузился в раздумья.

Горо показалось, что отец Уми не был с ним до конца откровенен, но не стоило рассчитывать, что до правды удастся добраться так легко. Горо покосился на тот угол, где всё ещё сидела О-Кин. Дзасики-вараси могут присматривать за одним домом очень много лет, и им ведомо всё, что происходит в их владениях. Если силу Уми запечатал кто-то из её родни или приближённых Итиро Хаяси, ёкай наверняка должна была об этом знать. Надо бы расспросить её хорошенько.

Вернулась Томоко с пиалой на подносе, от которой исходил пар.

– Она ещё не очнулась? – сокрушённо покачала головой женщина, осторожно ставя поднос в изголовье Уми.

– Сначала я должен был осмотреть молодую госпожу, чтобы убедиться, что её жизни ничего не угрожает, – поспешил успокоить женщину Горо. – А сейчас начну проводить обряд по восстановлению жизненных сил и потому попрошу вас ни в коем случае не вмешиваться – последствия могут быть необратимыми.

Томоко на всякий случай отсела подальше, чуть ли не к самому порогу. Но Итиро Хаяси остался на месте: он лишь сдержанно кивнул и снова перевёл взгляд на дочь.

Горо поднял посох. Кольца мерно зазвенели, отзываясь на колдовскую силу. Он дважды провёл посохом над телом Уми – сначала от головы к ногам и наоборот, задавая нужное движение колдовской силе. Затем Горо разжал пальцы, и посох завис в воздухе между ним и Уми.

Томоко чуть слышно охнула и прикрыла рот рукой, а Итиро Хаяси теперь не отрываясь смотрел на Горо: должно быть, проявление колдовства ему доводилось видеть впервые. Но он не шелохнулся, и Горо подивился его выдержке. Другого от главы клана якудза и ожидать не стоило – этот человек умел держать себя в руках.

Горо закрыл глаза и обратился к внутреннему пламени, которое неугасимо горело в груди. Теперь, когда проклятая метка напиталась силами и на какое-то время затихла, можно было не бояться, что она впитает в себя часть его колдовства, и направить живительную магию на восстановление Уми.

Несмотря на то что Горо плотно смежил веки, он всё равно видел, как между ним и Уми протянулась плотная, налитая синевой нить. Она вилась вокруг его посоха и пульсировала, вторя биению сердца Горо. Вливаясь в сердце Уми, она несла в себе жизненные силы, которые пожрало проклятие. И чем больше отдавал Горо, тем ярче в груди Уми разливалось синее свечение. Сначала слишком слабое, чтобы отделить его от света нити, свечение это разгоралось всё ярче, отражая цвет той силы, что была сокрыта в Уми. Разными гранями отливала она: то отражала лазурь безоблачного летнего неба, то вдруг уходила в насыщенную бирюзу, какую можно увидеть у самого основания речной волны.

Какая же стихия отзывается на зов твоей силы, Уми Хаяси?..

Когда она открыла глаза, живительная нить, соединявшая два колдовских сердца, истончилась и растаяла в воздухе. Ослабевшими и чуть дрожавшими от напряжения руками Горо ухватил посох и, тяжело дыша, опустил голову. Амулет снова больно прикипел к груди, но пока что было не до него: сквозь дурноту, заволакивавшую взор, Горо вглядывался в Уми.

Щёки её окрасил нежный румянец. Дыхание выровнялось, и она смогла сосредоточить взгляд на отце, лицо которого озарила полная облегчения улыбка.

– Отец… Отец, я…

– Молчи, потом поговорим, – мягко одёрнул её Итиро Хаяси. Он вдруг будто помолодел на десяток лет: такой искренней радостью светилось его лицо.

Томоко осторожно приподняла голову Уми, чтобы та могла сделать глоток отвара, который прописал лекарь.

В радостных хлопотах все на какое-то время позабыли о Горо, а он был слишком слаб, чтобы вымолвить хоть слово и напомнить о себе. Делиться своими жизненными силами мог далеко не каждый колдун. В обители Горо несколько лет пытался овладеть этим умением: важно было не навредить ни себе, ни тому, кому пытался помочь.

Вдруг кто-то коснулся его предплечья. Горо скосил глаза и увидел О-Кин. Свет фонариков отражался в её глазах куда ярче прежнего, будто ёкай из последних сил сдерживала слёзы. Неужели она так сильно переживала за Уми? Горо прежде не доводилось встречать столь глубокой привязанности между человеком и духом, но, как любил говаривать учитель Гёки: «В этом мире случается всякое». Если О-Кин и Уми знали друг друга много лет, то между ними и впрямь могла завязаться настоящая дружба.

Ладошка ёкай была тёплой, и теплота эта вскоре от руки Горо разлилась по всему телу. Охватившая его слабость стала постепенно отступать.

– Спасибо тебе, – прошептал Горо, чтобы его слова услышала только дзасики-вараси.

– Ты спас Уми, и О-Кин этого не забудет, – ёкай низко поклонилась и исчезла.

Когда Горо сумел поднять голову, он встретился взглядом с Уми. Она улыбнулась ему, и в глазах её Горо увидел всю благодарность, что осталась невысказанной. Затем он посмотрел на Итиро Хаяси: тот с одобрением кивнул в ответ.

Похоже, Горо удалось заслужить доверие главы клана Аосаки.

– Ничего удивительнее в своей жизни не видела! – всплеснула руками Томоко. – Вы и впрямь совершили настоящее чудо!

Горо сдержанно поблагодарил её. В это время в комнату вернулся Ёсио в сопровождении двух служанок: они принесли лохань и несколько вёдер воды.

– Ты как раз вовремя, Ёсио, – проговорил Итиро Хаяси. – Проводи Ямаду. Думаю, ему не помешал бы отдых.

Поблагодарив отца Уми за заботу, Горо вслед за Ёсио вышел в коридор. До самого выхода из усадьбы они не сказали друг другу ни слова, чему Горо втайне порадовался. Довольно с него на сегодня разговоров.

Ёсио же, как вскоре выяснилось, лишь дожидался удобного случая, когда их никто не смог бы подслушать. В восточной части сада, у ворот, предназначенных для прислуги, стоял небольшой дом. Должно быть, тут жила охрана. Только когда они подошли к дому чуть ли не вплотную, Ёсио наконец заговорил:

– Я не вправе спорить с главой – если он решил, что ты можешь оказаться полезным, то так тому и быть. Но