Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

class="p1">Похоже, этой ночью терпение Итиро Хаяси лопнуло окончательно.

Глава 12. Горо

Несмотря на поздний час, усадьба Хаяси гудела, как потревоженный улей. Топали слуги на втором этаже – туда унесли Уми, которая так и не пришла в себя. В коридоре кто-то из членов клана встречал лекаря, за которым послали сразу же, как только Уми лишилась чувств. Вот только якудза не знали, что обычный лекарь ничем не сможет помочь. Проклятье набирало силу быстрее, чем рассчитывал Горо.

Оставалось надеяться лишь на то, что облегчить состояние Уми поможет О-Кин: магия ёкай была намного сильнее, чем у колдунов, и никто не знал наверняка, на что были способны духи. Но дзасики-вараси до сих пор не показывалась, и Горо это тревожило. Обычно домовые духи ревностно следили за порядком в доме, но теперь присутствие О-Кин ощущалось совсем слабо, будто бы она была где-то далеко.

Горо сидел в той же чайной, где его принимала Уми каких-то несколько часов назад. Но теперь всё было иначе: над всем домом нависла почти осязаемая тревога. Ведущие в сад сёдзи были плотно задвинуты, в коридоре тихонько переговаривались охранники, да со второго этажа доносился плаксивый женский голос. Похоже, лекарь уже окончил осмотр Уми и теперь сообщал неутешительные вести.

Никто не заговаривал с Горо: лишь мужчина со шрамом, который подкараулил их у ворот, с неприкрытой неприязнью то и дело косился на него. Похоже, этот человек был приближённым главы клана: вместе с отцом Уми они сидели за низеньким столиком и тихонько о чём-то разговаривали. Как бы Горо ни хотелось знать, что собираются решить на его счёт якудза, откровенно подслушивать он не решался. Не стоило ещё больше настраивать этих людей против себя.

Когда Уми закричала там, у ворот, Горо почувствовал выплеск чужеродной силы, который исходил от проклятой метки. Что-то в груди болезненно заворочалось, отзываясь на эту силу, и Горо стоило немалых трудов сдержать порыв защититься от чужого колдовства своим огнём. Все усилия он направил на то, чтобы успокоиться и усмирить пламя, забурлившее в крови. Следовало поберечь силы, чтобы не пришлось раньше времени уходить в горы. Как бы он ни хотел покинуть город, время ещё не пришло. Горо дал слово, что поможет Уми Хаяси снять проклятие, – и он это сделает.

К тому же ему не давала покоя тайна, окружавшая поджоги святилищ и убийство священника и послушника. Каннуси Дзиэн явно знал об этой истории больше, чем рассказал им и тайной полиции, и Горо не терпелось услышать, в чём именно было дело.

Тревожило и то, что во всём происходящем так или иначе был замешан заезжий балаган. Словно зловещая тень, балаган и его таинственный владелец мелькали в каждой истории, к которой Горо успел приобщиться за этот казавшийся вечностью день. Если бы Уми не дотронулась до человека, который сделал странную иредзуми в балагане, то не навлекла бы на себя странное, завязанное на крови проклятие. Если бы здешние священники не скрывали какой-то тайны, то трагедии, что разыгралась в святилище Поющих Сверчков, наверняка можно было бы избежать. Даже градоправитель Ганрю – человек, который никак не был связан с колдовством, – заподозрил, что с балаганом что-то неладно.

Оставалось лишь одно – отправиться в балаган самому. Если там и впрямь орудуют колдуны-отступники, то Горо должен раз и навсегда выжечь то зло, что они с собой несли…

Горо постарался отогнать все мысли и сосредоточиться на том, что будет происходить здесь и сейчас. Видит Дракон, ему могла понадобиться вся сила красноречия, чтобы убедить этих людей в том, что он не замышлял ничего дурного.

Посох у него снова отобрали, и без него Горо чувствовал себя как никогда беззащитным. Но он был не в том положении, чтобы спорить с якудза и ставить им какие-то условия. Мало того, что его застали с дочерью главы клана в столь поздний час, так она ещё и лишилась чувств прямо у всех на глазах.

– Итак, – заговорил Итиро Хаяси, смерив Горо тяжёлым взглядом. – Ты Горо Ямада.

Это не было вопросом – должно быть, кто-то из людей в усадьбе вспомнил его имя. Много кто видел, как он приходил сюда днём: двое охранников у ворот, любопытные служанки, которые осторожно выглядывали из-за раздвижных дверей, когда Горо шёл из чайной по коридору…

В конце концов, он никогда не скрывал своего имени и прямо назвал его Уми Хаяси, когда в том возникла нужда. Не было смысла таиться и теперь.

– Да, господин Хаяси, – с почтением кивнул Горо.

– Скажи мне, Ямада, что могло странствующему монаху вроде тебя понадобиться от моей дочери?

Голос Итиро Хаяси был спокоен, но взгляд оставался жёстким и непреклонным. Всё указывало на то, что Горо ожидал очередной непростой разговор.

«Владыка Милосердный, даруй мне сил…»

– Я помогаю молодой госпоже Хаяси по её просьбе.

– Помогаешь? – усмехнулся Итиро Хаяси. – И в чём же заключается твоя помощь?

– Прежде чем я отвечу на этот вопрос, мне хотелось бы кое-что прояснить, – проговорил Горо, стараясь тщательно подбирать каждое слово. – Видите ли, я искал работу, и госпожа Юна Абэ из «Толстого тануки» любезно посоветовала мне навести об этом справки у вас. Я сразу же отправился сюда и рассчитывал поговорить с вами лично или с кем-то из ваших доверенных людей, но приняла меня молодая госпожа. Изначально я и подумать не мог, что мне доведётся встретиться с вашей дочерью, господин Хаяси.

Что-то во взгляде Итиро Хаяси неуловимо изменилось, но к добру это было или нет, Горо так толком и не успел разобраться.

– И о чём же ты договорился с моей дочерью?

– Скажи, что ты теперь её телохранитель, – голос О-Кин раздался рядом с ним так неожиданно, что Горо невольно вздрогнул. – Сегодня Уми проговорилась об этом одной из служанок, так что она сумеет подтвердить твои слова. Быстрее же, пока они ничего не заподозрили!

Хотя Горо не склонен был так легко доверять малознакомым духам, всё же эта ложь была лучше правды, которую отец Уми вряд ли сумеет сейчас воспринять так, как до́лжно. Поэтому Горо поспешил повторить слова О-Кин.

Ни отец Уми, ни его помощник со шрамом появления ёкай не заметили. Но стоило якудза заслышать слова Горо, как их настроение резко переменилось. Итиро Хаяси громко расхохотался, чем сразу напомнил Уми – та смеялась так же открыто и искренне, как и её отец.

Но вот мужчина со шрамом не торопился присоединяться к веселью своего главы. На лицо его набежала мрачная тень,