Маски Черного Арлекина - Владимир Торин

Когда до дворца оставалось два переулка, до королевы и ее спутников отчетливо долетели лязг оружия и яростные крики солдат.

– Нам нельзя на площадь, ваше величество, – констатировал Лютер, – там будет слишком много врагов.

– Есть другой путь, – подумав, сказала Беатрис, – через парк и мимо озера. Только там придется идти пешком.

– Вперед, все за мной! – скомандовал Миттернейл, и всадники свернули направо, объезжая Соборную площадь по узкому – там не разминулись бы два всадника – переулку.

Вскоре они беспрепятственно достигли королевского парка и, оставив коней у древней, полностью заросшей плющом решетки, поспешили сойти по пяти выложенным камнями ступеням к проходу. Калитка, прятавшаяся в покрытой мхом и зарослями цветков багряника каменной арке, негостеприимно скрипнула, открывая путь. Мокрые после дождя деревья отбрасывали на дорожку давящую тень. Здесь росли старые вязы, посаженные лично по приказу короля Инстрельда II Лорана. Большинство могучих деревьев уже сбросило свои листья, укрыв ими землю. Голые морщинистые ветви подрагивали на блуждающем в кронах ветру, а из-под желто-алого ковра листьев подчас вырывались истресканные веками мокрые и скользкие корни, всю свою жизнь, насколько помнила королева, так и норовящие поставить подножку ее величеству.

Поговаривали, что в парке Асхиитара живут призраки былых придворных, во множестве своем встретивших конец здесь, в живописных окрестностях дворца. Их души были погублены в различных интригах и заговорах. Увидеть их можно было лишь тоскливыми осенними ночами, эти странные тени, все блуждающие меж деревьями и не находящие покоя. Они чуть слышно гладили холодными руками сухую кору деревьев, в надежде хотя бы так зацепиться за возможность ощутить себя вновь живыми, попытаться вдохнуть свежий ночной воздух. Как же они желали почувствовать легкое дуновение ветра в своих прозрачных волосах и бледных одеждах, с трепетом в сердце ощутить касание капель дождя на истончившемся, словно обгоревший воск, лице, унять вечную боль в уставших и болезненных пальцах.

Но сейчас королеве Ронстрада было вовсе не до призраков, она больше боялась живых. Она бежала в окружении верных гвардейцев, поддерживая руками подол своего расшитого золотыми нитями и вензелями платья. Бархатную зеленую шапочку, обрамленную блестящим обручем зубчатой короны, нес Лютер Миттернейл, несчастный, по мнению королевы, ребенок, которому довелось в таком юном возрасте вступить в сражение с самим собой и проиграть его, ради нее, женщины, ради ее воли. Беатрис видела, каким влюбленным и восторженным взглядом смотрит на нее этот юноша, как дрожат его руки и голос, когда он пытается с достоинством отвечать ей, королеве великого Ронстрада. Его преданность и обходительность вызывали у нее легкую снисходительную улыбку, но подобное поведение было достойным похвалы и немного печалило, лишний раз напоминая, что нынче рядом с троном совсем не осталось чистых сердцем рыцарей, подобных этому наивному юноше... Ничего, она добьется для него заслуженных почестей, когда все закончится.

Они оказались на развилке. Одна дорожка, с черно-алыми цветами кревена по сторонам, походившими на разбрызганную по бархатной ткани кровь, вела в северном направлении, прочь от дворца к мавзолею Лоранов, где были погребены короли, королевы, принцы, принцессы и прочие члены монаршей семьи. Другая, мощенная камнем и обрамленная зарослями розовых кустов, тянулась к дворцу, к заднему его входу, мимо озера Бреннеи.

Неожиданно путь им преградили вооруженные люди, облаченные в тяжелые латные доспехи и вооруженные мечами. Их было шестеро, на шлеме каждого под ветром трепыхалось длинное петушиное перо – судя по всему, отличительный знак мятежников. Кроме того, позолоченные шпоры на латных башмаках выдавали в них рыцарей, а не простых солдат.

– Стоять! Назовитесь?! – Вперед вышел рослый предводитель.

– Это не гвардейцы, – тихо проговорил Лютер, выхватывая свой меч. Его солдаты проделали то же самое.

Через мгновение сталь встретила сталь. Враги оказались в меньшинстве – шестеро против десяти, к тому же их военная подготовка оказалась слабее, чем у гвардейцев его величества. Трое латников были убиты на месте, двое бежали, бросив оружие, одного Миттернейл ранил в ногу и обезоружил, выбив из рук меч. Враг повалился на землю. Его плащ скомкался и превратился в грязную мокрую тряпку.

– Кто такой?! Отвечай! – Меч сэра Миттернейла оказался у горла поверженного.

– Альмер де Суэр, вассал барона Хейлингемского. – Мятежник поднял забрало, в его глазах был страх. Жизнь оказалась для него важнее чести. – Пощадите, сэр!

– Отвечай быстро, и, возможно, останешься жить. – Лютер торопился – времени у них оставалось все меньше, пока убежавшие враги не привели подмогу. – Кто руководит заговором? Где король? Где принц?

– Мой барон присягнул лорду Валору, он во главе армии. Про короля ничего не знаю, про принца тоже, во дворце идет бой...

Лютер Миттернейл чуть слышно обратился к королеве, отвернувшись от пленника:

– Ваше величество, заговор возглавляет хианский герцог. Что прикажете делать с пленным?

– Оставьте его, – ответила Беатрис, взволнованно вглядываясь через ветви деревьев в виднеющиеся вдали серые стены Асхиитара.

В некоторых окнах дрожали огни, на парк лились безумные тени, то и дело меняющие свой облик. Слышались приглушенные крики – было слишком далеко, чтобы что-нибудь разобрать. И где-то там, среди этого ужаса, находится ее сын...

– Но это же мятежник, ваше величество, – запротестовал было рыцарь, – он несомненно узнал вас и приведет врагов. Не лучше ли будет убить его?

– Те двое, что убежали, тоже могли меня узнать, – справедливо заметила Беатрис Истарская. – Отпустите его, и скорее во дворец, пока еще не поздно.

Десять воинов и их королева бросились бежать вперед, через парк... Несколько раз им попались распростертые тела убитых, которые никто не озаботился забрать. Оставленные, забытые, некоторые из них лежали, наполовину погрузившись в мутную воду пруда; один – судя по гигантским плечам и окровавленному ало-синему плащу, гвардеец, сидел у корней большого дерева, свесив голову в тяжелом шлеме на грудь, будто спал. Королева в ужасе прикрыла ладонью глаза и поспешила отвернуться. На этом тихом, спокойном берегу она, помнится, любила отдыхать в полном одиночестве, глядеть на зеленоватую воду, в которой отражались могучие дубы, растущие по краям пруда. Здесь она любила читать старинные предания и сказания о героях былых времен, которые были намного интереснее и более захватывали ее душу, нежели обыденная жизнь.

Оббежав по краю пруд, они проскользнули под ветвями раскидистых деревьев, пробежали через розарий и оказались у парковой дверцы. Охраны не было и здесь. Откуда-то сверху послышался звук разбиваемого стекла, и на землю посыпались осколки красивого витража.

Гвардейцы и королева поспешили подняться по лесенке и вбежать в дверь, тем более что позади, из-за рядов кривых вязов и широких дубов послышались крики и бряцание лат – по вымощенной плитами парковой дорожке им вслед бежали тяжеловооруженные рыцари, гремя доспехами.