Держава и топор. Царская власть, политический сыск и русское общество в XVIII веке - Евгений Анисимов

О взятках накануне казни нам известно из разных источников. Смысл взятки состоял в том, чтобы опытный, профессиональный палач замахивался сильно, а бил слабо и не вкладывал в удар всю силу. Проверить или проконтролировать силу удара было очень трудно. Как писал современник, «одного удара достаточно для того, чтобы разрезать кожу так глубоко, что кровь заструится. С другой же стороны, подкупленный палач… окровавит спину преступника и следующими ударами размазывает только текущую кровь…».

Экзекуция под названием «гнать сквозь строй», «наказать спиц-рутенами» (шпицрутенами) появилась при Петре I как типично западноевропейское воинское наказание. Однако с самого начала «прогуляться по зеленой улице» заставляли не только провинившихся солдат, но и гражданских преступников. Солдатам раздавались розги, полк (или батальон) выстраивался на плацу «коридорным кругом»: две шеренги солдат стояли друг напротив друга по периметру всего плаца. Обнаженного по пояс преступника привязывали к двум скрещенным ружьям, чтобы он шел не быстро. Не мог наказанный и замедлить шаг – унтер-офицеры тянули его за приклады ружей вперед. Каждый солдат делал шаг вперед из шеренги и наносил удар. За силой удара внимательно следили унтера и офицеры, не допуская, чтобы солдат-палач жалел своего товарища. Если наказанный терял сознание, то его волокли по земле или клали на розвальни и везли до тех пор, пока он не получал положенного числа ударов или не умирал на пути по «зеленой улице». Соучастников и свидетелей его проступка в воспитательных целях вели следом так, чтобы они видели всю процедуру в подробностях и могли рассказать об этом другим.

Розга (рутен) представляла собой тонкую, гладкую ветку – «лозовый прут» длиной в 1,25 аршина (чуть меньше метра), очищенную от листьев и мелких веточек. Розги использовались достаточно тяжелые, но гибкие, не сырые, но и не сухие, а слегка подвялые. Менять их полагалось после 10 ударов. По крайней мере, такие требования к розгам были приняты в первой половине XIX века, но думаю, что они действовали и в XVIII веке. Закон не устанавливал никакой нормы наказания шпицрутенами. В ряде случаев отмечалось: «Прогнать шпиц-рутен чрез полк сколько можно». Артикул воинский 1715 года предписывает за минимальное преступление – кражу на сумму не более 20 руб. – гонять «сквозь полк», то есть через тысячу человек шесть раз, при повторной краже – двенадцать раз. Камер-юнгу Ивана Петрова приговорили прогнать «чрез полк сорок два раза», то есть он выдержал 42 тыс. ударов, причем до этого приговора его уже гоняли через батальон 61 раз и много раз бивали кошками. Из всех телесных наказаний в армии шпицрутены были самым распространенным. Шпицрутены воспринимались как дисциплинарное наказание, не лишавшее военного и дворянина чести.

Как и кнутование, люди переносили шпицрутены по-разному: одни умирали, не выдержав и трех проводок через батальон, другие же выживали и поправлялись после куда более жестоких наказаний, которые, в сущности, приравнивались к смертному приговору. Известно, что пугачевский атаман Федор Минеев умер после проводки через 12 тыс. шпицрутенов, в то время как солдат Кузьма Марев «за многие его продерзости гонен был в разные времена спиц-рутен девяносто семь раз (то есть минимум 48 тыс. раз. – Е. А.) да бит батогами». Несгибаемый Марев это выдержал и потом за брань в адрес императрицы Елизаветы был снова наказан и сослан в Оренбург.

Моряков пороли в основном линьками – кусками веревки с узелком на конце, или морскими кошками – многохвостовыми плетками. Кроме того, их еще килевали – наказанного протаскивали на веревке под корпусом, точнее килем, корабля, что продолжалось несколько минут и угрожало жизни истязуемого.

Батоги – палки – считали самым легким наказанием, что отразилось в пословице: «Батоги – дерево Божье, терпеть можно». Технику битья батогами описывает Берхгольц, наблюдавший ее в Петербурге в 1722 году. Он уточняет, что преступника бьют по голой спине, что палки толщиной в палец и длиною в локоть и что еще двое ассистентов держат его врастяжку за руки. Позже битье батогами упростили – наказываемого стали привязывать к «кобыле». Другое наказание батогами предназначалось для должников и недоимщиков на правеже. В этом случае батогами били по голым ногам – по икрам или пяткам. Для церковников использовали шелепы – толстый веревочный кнут. Наказание шелепами не считалось позорящим, не требовало лишения сана и являлось дисциплинарным наказанием духовных персон, так называемым «усмирением».

Закон предусматривал и такую меру наказания, как членовредительство, то есть отсечение иных, кроме головы, частей тела, что непосредственно не вело к смерти. Отсекали руки (до локтевого сустава), ноги (по колено), пальцы рук и ног. За более легкие преступления (или в милость) отрубали менее важные для владения руками пальцы, в других случаях отсекали все пальцы. Впрочем, такое наказание упоминается редко. С началом петровских реформ стоящие у власти поняли, что преступники – лучшие работники многочисленных строек, и поэтому отсечение членов (в том числе пальцев), не позволявшее работать, фактически прекратилось.

С экзекуциями, уродующими человека («рвать ноздри» и «резать уши»), не все ясно. В источниках постоянно встречаются пять глаголов, обозначающих эту экзекуцию: «пороти», «рвать», «вынимать», «вырезать» и «резать». Первые три глагола означали нанесение рваных ран, в частности удаление специальными щипцами крыльев носа. Отрезание ушей и вырезание носа применялось при наказании закоренелых преступников. Можно полагать, что ноздри у них были уже вырваны, но теперь ноздри полностью удалялись ножом. Но утверждать это как бесспорный факт мы не можем, так как известны указы, когда преступников наказывали явно впервые, но в приговоре писали: «По вырезанию ноздрей и урезанию языка» или «Бив кнутом и вырезав ноздри, послать на каторгу в вечную работу». Среди подвергшихся телесным наказаниям в 1725–1761 годах ноздри вырваны или вырезаны почти у четверти наказанных (353 из 1532), причем большую часть из них (328 из 353) подвергли увечению после наказания кнутом. Как известно, в тюрьме и на каторге всегда находились «умельцы», которые лечили каторжников, так что через несколько лет рваные ноздри становились почти незаметны. Сибирский сторожил Н. Абрамов записал тобольское предание о заращивании вырванных ноздрей: «Я слышал в детстве от стариков, что будто пониже плеча правой руки его был вырезан кусочек мяса, приложен к ноздрям, и посредством разгноения, зарощены вырванные части».

Первое упоминание о казни «урезания (урывания) языка» относится к 1545 году, последнее – к 1743 году. Урезание делалось с помощью заостренных щипцов и ножа. Как оно именно проводилось, точно не известно. Приговоры не уточняли, как глубоко нужно вырезать язык. В них говорилось обобщенно: бить кнутом и сослать, предварительно «урезав язык» или «отрезав языка». Наблюдать за действиями палача при экзекуции было трудно, поэтому можно было дать палачу взятку и тогда он мог отсечь только кончик языка. О том, что лишенная языка А. Г. Бестужева говорила, известно из легендарных сведений о ее жизни в Якутске. Повторное удаление языка было уже, как правило, полным – «из корения», что делало жизнь изуродованного человека очень трудной: говорить ему было уже нечем и к тому же лишенный языка во сне постоянно захлебывался слюной и не мог жевать еду.