Сроки службы - Марко Клоос

– Не будем, конечно, – соглашается старпом. – Не хочется мне сегодня выблевывать свои легкие. Поднимайся выше, и давай включим радио, посмотрим, не выбрался ли кто отсюда. Может, местные десантники успели надеть защитные костюмы.

* * *

Некоторое время мы кружим над поселком на большой высоте, пытаясь связаться с десантниками, которые могли покинуть город. Халли двадцать минут передает сообщения на полевой частоте десанта, не переставая нарезать круги, но снова не получает ответа.

– Если они в пределах пятидесяти километров, то должны нас слышать, – говорит она. – Я недолго еще смогу продолжать, если мы хотим вернуться к станции на том, что осталось в баках.

– Понял, – говорит старпом. – Сверни еще раз на юг, а потом полетим обратно.

– Как-то многовато бестолкового кружения, – тихо говорю я Халли, держа пальцы как можно дальше от кнопки интеркома. Она пожимает плечами.

– Все лучше, чем сидеть на жопе и ждать, когда нас подберет следующий корабль.

Консоль ТакЛинк мягко чирикает, и Халли отвлекается на нее. Она тыкает пальцем в экран, вглядывается в дисплей, а потом резко выпрямляется.

– Что такое? – спрашиваю я, опасаясь новых дурных новостей.

– Аварийный маячок, – говорит она. – Это второй десантный корабль с «Версаля», Жало-Шесть-Один.

Ее пальцы выбивают чечетку на консоли коммуникатора, и она переходит на другую частоту:

– Жало-Шесть-Один, это Халли в Жало-Шесть-Два. Я засекла ваш маячок в двадцати девяти километрах к югу. Если кто-то меня слышит, пожалуйста, ответьте.

И снова нам никто не отвечает. Халли дважды повторяет передачу, а потом утомленно фыркает:

– Это просто Планета Сломанных Радио какая-то. Мне уже поднадоело разговаривать с собой.

Она включает интерком:

– Командир, я засекла аварийный маячок нашей второй «Осы». Я подлечу и взгляну на нее, проверю, уцелел ли кто-нибудь.

– Разрешаю, – говорит старпом.

Когда мы возвращаемся в облака, Халли сканирует поверхность перед нами. Я смотрю на ее сенсорный экран, на котором отображается клиновидный сегмент планеты под нами и впереди нас: его через короткие интервалы прочесывает сфокусированным лучом корабельный радар.

– Обычно мы непрерывное сканирование не делаем, – говорит Халли, заметив, что я смотрю на экран. – От этого радара системы оповещения вспыхивают, как рождественские елки. Если бы внизу были солдаты СРА, мы с тем же успехом могли повесить на себя мишень с надписью «СБЕЙ МЕНЯ».

– Знаешь, что? Я уже мечтаю, чтобы внизу были попросту солдаты СРА, – говорю я, и она улыбается.

– Да уж. Кто бы мог подумать, что мы будем об этом мечтать, да?

Внезапно облачный покров заканчивается без всякого предупреждения. Только что мы летели среди дрейфующих дождевых туч при нулевой видимости – и сразу же оказались под чистым небом. Я удивленно выглядываю в боковое окно и вижу за кораблем удаляющуюся облачную стену. В нескольких километрах под нами земля. Похоже, мы только что попали в глаз бури. Вокруг нас огромная чаша спокойной погоды шириной километров двадцать, если не больше.

– Да чтоб мне сдохнуть, – говорит Халли голосом, полным изумления и трепета.

Перед кораблем, в самом центре безоблачного участка, в небо устремляется грандиозных размеров башня. Она цвета грязного снега и так высока, что я не могу разглядеть вершины, даже задрав голову и выглянув в верхнюю оконную панель кабины. Башня выглядит невероятно тонкой для подобной высоты, но даже с этого расстояния очевидно, что диаметр ее – несколько сотен метров. У земли она расширяется, словно древесный ствол.

– Что это еще за хрень?

– Сэр, вам нужно на это взглянуть, – сообщает Халли старпому, который немедленно выбирается из кресла и снова возвращается в кабину.

– Иисусе, – говорит он, увидев перед нами уходящую в темные облака башню.

– На радаре ничего нет, – говорит ошеломленная Халли.

– Что-что?

– Радар ее не видит, – отвечает она и перебирает режимы отображения на экране. – Ни наземный радар, ни «воздух-воздух», даже в миллиметровом диапазоне пусто. Если бы облака вдруг не разошлись, мы впаялись бы прямо в эту штуку, не заметив ее.

– А они времени зря не теряли, – говорит старпом. – Построить такую громадину меньше чем за месяц?

По мне так поднимающаяся с поверхности планеты структура вовсе не выглядит построенной. Ни опор, ни выступов, ни швов. Поверхность башни выглядит ровной и гладкой. Она похожа на дерево, с которого сняли кору.

– Аварийный маячок в четырех километрах от нас, на пять градусов правее, – говорит Халли. – У самого основания этого.

– Пока просто облети ее, – приказывает старпом. – Держись подальше. Не хочу, чтобы рядом с ней появился и второй маячок.

Безоблачное пятно выглядит идеально круглым, и высокая белая структура стоит в самом его центре. Халли поворачивает «Осу» влево, ложась на курс, параллельный стенам этого странного глаза бури.

– ИК-сенсоры ее видят, – говорит она. – Она не раскаленная, конечно, но какое-то тепло выделяет.

– Да, но что это?

Я снова выглядываю через верхнюю оконную панель. Тучи над нами светлее, чем мрачная стена по левую руку, и, поднимая глаза, я улавливаю быстрое движение, словно штормовые облака гонит по небу стремительный ветер. Поток свинцово-серых туч рождается в самом центре глаза бури и несется к его границе.

– Это терраформировщик, – говорю я. – Или атмокорректор, не знаю уж, как они его называют. Взгляните-ка.

Халли следует за моим взглядом, а старпому приходится изогнуться над центральной консолью, чтобы понять, на что мы смотрим.

– Думаю, мистер Грейсон, вы правы, – говорит он. – И если это так, то нам на этой планете делать больше нечего.

Он выпрямляется и приседает между нашими сиденьями.

– Мы потратили пятнадцать сраных лет, чтобы построить сеть терраформирования на этом булыжнике и сделать его пригодным для людей. Если эти твари могут заявиться сюда и установить свою систему за три недели…

Он не заканчивает фразу, но я улавливаю суть. Если это рабочий атмокорректор, значит, инопланетяне настолько развиты, что пытаться с ними конкурировать – все равно что заявиться на конкурс архитекторов с детским конструктором и парой рулонов полимерных тканей.

– Давай подлетим к маячку, только осторожнее.

– Есть, сэр, – отвечает Халли. – Лучше снова пристегнитесь, а то мало ли что.

* * *

Мы медленно поворачиваем направо, пока громадина белой башни не оказывается по центру лобового стекла «Осы». Халли быстро измеряет ее с помощью системы оптического прицеливания и объявляет, что высота структуры от основания до того места, где ствол теряется в облаках, составляет восемьсот пятьдесят метров.