280 дней вокруг света: история одной мечты. Том 2 - Артемий Александрович Сурин

языка. Они многозначительно кивали в мою сторону, не стесняясь тыкали пальцем, хохотали с каких-то явно похабных замечаний и вообще вели себя максимально неприветливо. Но больше всех меня раздражал водитель — даже когда все утихомиривались и потихоньку про меня забывали, он не уставал подкидывать шуточки, летящие в мою сторону через весь автобус, вызывая новую волну туповатого гогота.

— Какой красивый белый! Поехали со мной на край света, проведем вместе ночь! — в любом другом контексте я мог не заметить или посмеяться с этих же шуток, но тут мужики явно пытались слегка унизить меня, сделав «белой красоткой».

Вид его только усиливал мою антипатию: больше половины недостающих зубов (а те, что остались, расположились по бокам рта, создавая темную полость посередине и подкручивая губы внутрь), седая колючая борода, плавно переходящая в брови, вязаная белая шапочка, прикрывающая, видимо, залысины, и истрепанный грязный костюм. На груди — пролитый растворимый кофе, на бедрах — следы пальцев, пытающихся вытереть жир после обеденного бордового бирьяни (традиционное блюдо из риса и специй). Но самое страшное — ноготь. Нет, не так — коготь на мизинце, отросший настолько, что я отчетливо видел каждое его движение с последнего ряда. Бр-р-р — мне всегда становилось не по себе от этих местных приколов. В буддизме такой «инструмент» отращивали для того, чтобы быть счастливее, — якобы у Будды безымянный палец и мизинец были одинакового размера, и отросший ноготь должен был как-то приблизить верующего к божеству. Видимо, в индуизме тоже придумали что-то подобное, только на свой манер. Что бы оно ни означало — выглядело жутко.

Помимо большого количества военных, в глаза сразу бросился местный обычай, который я уже давно и хорошо знал: усыпанные мусором и пластиком подъезды к каждому дому. В этом состоял индийский феномен: каждое утро на рассвете женщины выдраивали весь дом и начисто вымывали полы и окна (ну кто у нас так делает?), а весь мусор — сразу за порог, чтобы каждый раз переступать через него, выходя из дома. То есть стереотипное неряшество индусов для меня не подтвердилось — дома у них идеальная чистота и все сверкает. А вот на улице — вонючая помойка.

«Какое скотство» — первая мысль, которая промелькнула в первый мой приезд в Индию, — это как «после меня хоть потоп». А эту нацию кто-то «самой мудрой» назвал. Но оказалось, все сложнее: из поколения в поколение у местных сложился обычай держать свой дом в чистоте, а все ненужное — остатки еды и мусора — отдавать божествам и гуляющим по улицам коровам. Так жители убивали сразу двух зайцев: им не нужно было куда-то вывозить мусор, бездомным коровам — голодать и искать пищу. Только вот раньше весь их мусор был сплошной органикой, утром высыпал — к вечеру съедено животными или перегнило на солнце, а вот появление пластика существенно подпортило им жизнь. Привычка выбрасывать отходы у населения так и не изменилась, мусор остается лежать на улицах, а мысль «Что-то с этим не так» еще не пришла. Вот и продолжают жить, как на мусорной свалке.

В Морехе маршрутка не просто высаживала нас у вокзала, а развозила всех пассажиров по домам. Поскольку я заранее не выбрал отель и не забронировал номер, меня оставили напоследок. Тут водитель Раджи сделал вид гида-проводника и начал настойчиво советовать отели: в первом не оказалось свободных мест, второй стоил раза в четыре дороже, чем позволял мой ежедневный бюджет, а третий вообще выглядел как притон. Почувствовалось раздражение и закралось подозрение, что шофер специально морит меня голодом и усталостью, чтобы потом подкинуть последний «идеальный вариант», где получит процент. Только хотел сказать: «Давай уже сразу вези меня по маршруту, а то достало», как беззубый рот прошамкал:

— Так поехали ко мне домой, у меня и переночуешь! Там сыновья, жена с ужином встретит…

Искренне удивился такому раскладу, но подумал «Why not?» Это же такой экспириенс, материал, сама бытовая жизнь изнутри — то, что надо! И с широкой улыбкой принял приглашение в гости:

— Только с меня еда к столу и вкусный алкоголь как благодарность, — протянул руку водителю.

Путь до дома занял еще целый час: километров десять от Мореха, заехали в какую-то лавку, чтобы из-под полы купить виски (открыто алкоголь там не продается), навестили друга Раджи и забрали у него какую-то посуду, проведали престарелую маму — у моего гостеприимного приятеля вдруг появилось тысяча и одно дело, которые непременно нужно было сделать сейчас же. Примерно после четвертой встречи стало понятно, что главное дело, за которым мы ездили по дворам, — я сам. А точнее, желание Раджи показать всем друзьям заморскую достопримечательность, направляющуюся прямиком в его дом.

— Май френд, май френд, — повторял он каждый раз, встречаясь с кем-то взглядом и указывая на меня. — Белого везу! — судя по всему, добавлял он на хинду. Было мило, но утомляло — сильно хотелось есть, пить и спать.

У крыльца уже выстроилась целая бригада: братья, сыновья, жена, дочери, родители — вся семейка в сборе. Когда вошли в дом, меня попросили подождать, пока все сходят на вечернюю молитву. «Не вопрос — традиции нужно чтить», — подумал я и присел в коридорчике, подожду пять минут.

Десять, пятнадцать, тридцать — подожду, торопиться мне некуда. Все это время в доме происходит какое-то движение, но обо мне будто забыли — никто не выходит, так и сижу в своем коридорчике. Голодный, уставший, на сумках — максимальное неудобство.

— Так что? — не выдержав, просовываю голову в дверь: — Может, хоть вискарика накатим? Так хочется выдохнуть с дороги.

— Так э-э-э… Да, давай! — рассеянно машет головой Раджи. — Доставай!

Так уже ж достал и брату отдал, еще перед самым приходом! Еще через пятнадцать минут поисков была констатирована необъяснимая пропажа бутылки, и мужики предложили мне довольствоваться их мутным полусамогоном. Было такое состояние, что перебирать не хотелось, — радовался просто тому, что наконец пустили за стол.

Во время ужина Раджи представил мне одного из своих сыновей — военнослужащего в отпуске. Пушок под носом унизительно напоминает ему, что еще не особо дорос, но насупленный взгляд исподлобья предупреждает, что стрелять он готов хоть сию секунду. Молодое и симпатичное, но искаженное ненавистью лицо.

Наскоро перекусив, отец с сыном куда-то активно засобирались, загружая старенький джип у ворот вещами. Смотрю — и мне рукой машут, мол, давай с нами. Зачем? Куда? Я думал, сядем за стол, вкусно и долго будем есть, обсуждать различия культур, всякое интересное про индийский быт узнаю — а