Легчайший воздух - Минка Кент

– Где моя сестра? – спрашиваю я, когда мы выходим на улицу.

– В госпитале «Юнити Грейс», в нескольких милях отсюда, – отвечает он и, оглянувшись через плечо, заталкивает меня на заднее сиденье своей машины.

– Где Ронан? – спрашиваю я. – Ронан Маккормак. Это его рук дело. Это он похитил нас обеих.

– Мы в курсе, мэм, – говорит он, придерживая дверь. – Не ударьтесь головой.

– Где он?

– Пустился в бега, после того как открыл дверь и понял, кто мы такие и что мы здесь делаем. Мы отправили за ним вдогонку двух наших ребят. По этому снегу он далеко не уйдет. Но даже если уйдет, еще до восхода солнца его сцапают пумы.

Он смеется. Мне непонятно, шутит он или нет.

Возможно, мысль о том, что дикие животные рвут его на части, и принесла бы мне удовлетворение, не будь я так напугана тем, что это чудовище все еще на свободе.

Вдохнув ледяной воздух, я медленно его выдыхаю. Хочется верить, что его все-таки поймают. Полиция идет за ним по пятам. Ему не дадут уйти.

Как только я сажусь в машину, Бервик протягивает мне фланелевое одеяло, и я оборачиваю им плечи.

– Хотите пить? – спрашивает он.

Я киваю.

Перегнувшись через спинку, он достает с переднего сиденья термос. Открутив крышку, он до половины наливает в нее горячий кофе и вручает мне. Кофе дешевый, обычного сорта, судя по всему. Но крепкий ароматный напиток успокаивает меня.

Я же думаю о Харрисе.

– Харрис Коллиер… – начинаю я.

– А что с ним? – спрашивает полицейский. Я прищуриваюсь.

– Он был с моей сестрой?

Когда я поняла, что за всем этим стоит Ронан, я зациклилась на том, чтобы освободиться и найти Мередит, вместо того чтобы попытаться понять, почему Харрис лгал о своем местонахождении.

Руки в боки, Бервик хмуро смотрит на меня.

– Конечно, был. Он ее и нашел.

На секунду моя челюсть отвисает. Я судорожно пытаюсь понять, что это значит. Я собираюсь было спросить, но тут полицейская рация оживает. Велев мне сидеть на месте, Бервик хлопает дверцей машины и спешит к заднему двору крошечной хижины.

Запотевшее ветровое стекло мешает мне видеть, но я могу различить крики мужчин, хотя и не разберу, что они говорят.

Выстрел.

Затем еще три подряд.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Мое сердце останавливается. Я застываю на месте.

Ронан – полицейский. Он вооружен и обучен стрелять на поражение.

Я трусливо запираю дверь. Мой измученный ум выдает сценарий, в котором Ронан бежит к машине, целясь мне в лицо, а вокруг на окровавленном снегу лежат мертвые тела агентов ФБР. Я знаю, что замок не спасет меня, но в этот момент мне ничего другого не остается, кроме как нырнуть под одеяло.

– Десять тридцать три, стреляем. Десять тридцать три, стреляем. Подозреваемый ранен, но до сих пор не обезврежен. – В автомобильной рации, посылая ударные волны через мое замерзшее тело, раздается мужской голос. – Присылайте помощь. И врачей.

Как только Бервик появляется из-за дома, я понимаю, что все это время сидела ни жива ни мертва. Он бежит ко мне, и я открываю дверь, чтобы впустить его.

– Оставайтесь здесь, – говорит он. – Мы поймали его. Он стрелял в нас из леса. Один из наших парней выстрелил в ответ. Попал в него дважды.

– Он жив? – спрашиваю я. Бервик резко вскидывает голову. – Пока да. У него сильное кровотечение. Он в сознании, и ему лихо, больше ничего сказать не могу.

С этими словами он закрывает дверь и говорит по рации, после чего вновь идет по снегу за дом.

Я очень надеюсь, что этому ублюдку больно.

Я очень надеюсь, что его смерть будет медленной и мучительной.

И я очень надеюсь, что он не доживет до того момента, когда пожалеет о содеянном.

* * *

Агент Бервик настаивает, чтобы меня осмотрели врачи, но я отказываюсь и требую, чтобы он отвез меня прямиком к Мередит.

У входа в ее больничную палату дежурят двое полицейских. Они кивают Бервику, когда мы проходим мимо.

– Мер. – Увидев сестру, я замираю на месте. Я с трудом узнаю ее. Она такая бледная. Такая хрупкая.

– Грир. – Скинув одеяло с ног, она пытается встать и подойти ко мне, но медсестра останавливает ее, чтобы она не навредила себе.

Я подхожу к кровати и крепко обнимаю ее. Я не любительница обнимашек, но я могла бы обнимать ее вечно.

– Извини, что так получилось, – шепчет она.

– Тебе не за что извиняться. – Держа ее за плечи, я слегка отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза. – Ты не сделала ничего плохого.

– Я не сказала тебе про Ронана, про наш роман. Я не сказала тебе, что разговаривала с Харрисом обо всем том, о чем не хотела рассказывать тебе, – признается она. – Я ничего тебе не рассказывала. Хотела, чтобы ты думала, что у меня все в порядке, что тебе больше не нужно беспокоиться обо мне.

– Теперь все это не имеет значения, – говорю я, проводя пальцами по ее спутанным светлым волосам. По дороге сюда я думала о Харрисе, о том, как он ее спас. Теперь же я была готова его придушить. Ведь это из-за него мои эмоции отправились в стремительное свободное падение, а я сама – в погоню непонятно за кем. Никогда еще я не была так рада, что ошиблась в человеке. – Скажу честно, я была в шоке, когда узнала про вас с Харрисом. Мне казалось, вы друг друга на дух не переносите.

Ее губы растягиваются в несмелой улыбке.

– Так оно и было. А потом однажды я позвонила ему. Хотела получить непредвзятый жизненный совет, и странным образом он превратился в моего психотерапевта и…

Моя сестра продолжает говорить. Она рассказывает мне про последние одиннадцать дней своей жизни, про Харриса, про то, почему она позвонила именно ему, а не кому-то еще. Про то, как он нашел ее благодаря некоему Джеку Говарду, местному бизнесмену, которому в Юте принадлежат сотни лесных домиков, которые он сдает в аренду.

– Я была в домике номер двадцать восемь, – говорит она. – Он нанял водителя, распечатал несколько карт и ездил по каждому адресу, пока не нашел меня. Эти домики разбросаны по всему штату. У него ушло на это несколько дней.

– Ух ты! – восхищаюсь я, чувствуя, как в моей груди вновь пробуждается любовь к Харрису. Я представляю его этаким супергероем-хипстером, и на моем лице невольно возникает глупая улыбка. – Кто бы мог подумать, что наш Харрис такой доблестный?

– Наверно, я? – Мередит наклоняет голову и смеется. Приятно видеть ее такой. Если честно, я ожидала, что после того, через что она прошла, от нее останется лишь бледная тень. А она оказалась вон какой стойкой! С другой стороны, а кто ее воспитал? Разумеется, я.