Игра на вылет - Лорен Вайсбергер

– Знаю, дорогая. Но ведь и ты тоже. Насколько мне известно, о теннисной карьере не мечтали ни твой отец, ни твоя мать. Только ты. Так что, наверное, тебе нужно решить, до сих пор ли ты этого хочешь. Ничего нет страшного в том, чтобы изменить курс. Извини, если я рассуждаю, как какой-нибудь диванный психоаналитик, но на все в жизни есть только один шанс. Хочешь стать лучшей в мире теннисисткой – борись за это! А мы тебя поддержим. Но если ты готова послать все к черту, то, может, это тоже неплохо. Тебе решать, Чарли.

– Почему все постоянно уговаривают меня уйти из спорта? – раздраженно спросила Чарли. – Малейшее препятствие – и весь мир советует мне бросить. Я люблю теннис! И чертовски много работала, чтобы стать лучшей. Так что, да, я хочу стать первой.

– Ну, судя по твоему поведению, не очень. Можешь со мной поссориться. Но кто-то должен был сказать тебе правду.

Чарли некоторое время молчала.

– Вот как ты разговариваешь с Линдси Лохан от тенниса? Немного больше уважения, пожалуйста!

Пайпер засмеялась.

– Да, я тоже читала ту статью. Потрясающе. Знаешь, как она меня развеселила?

Раздался стук в дверь.

– Чарли? Выйдешь на минутку? – усталым голосом позвал ее отец.

– Конечно, папа, сейчас! – крикнула она. А потом тихо сказала в телефон: – Во сколько завтра?

– Празднества в резиденции Стоктон начинаются в полдень. Предупреждаю: будут в основном подруги моей матери и их дочери. Услышишь много о новейших «Рейнджроверах», преимуществах велосипедных тренажеров и как нынче сложно найти приличную уборщицу.

– Я приду! Ничто не смогло бы меня сейчас так развеселить, кроме дам-расисток из высшего американского общества, выпивающих за завтраком. Спасибо, дорогая. Увидимся в полдень.

– До встречи. И спасибо, что придешь. Я очень рада, что ты продула в чемпионате Франции, потому что иначе тебя не было бы на моем празднике предсвадебных подарков.

– Не благодари.

Чарли положила трубку и поднялась с кровати. Она впервые заметила, как рассохся старый деревянный комод, как истерлись банные полотенца. В детстве она никогда не замечала подобного.

– Ты уходишь? – спросила Чарли, падая на уродливый клетчатый диван, который сдавался вместе с коттеджем. Когда она спросила о просторном вельветовом диване своего детства, мистер Сильвер сказал, что продал его. Практически ни один из предметов мебели из старого дома не помещался в его новом жилище.

Отец сменил привычный тренировочный костюм на брюки цвета хаки и рубашку поло с короткими рукавами. Его мокрые волосы были аккуратно зачесаны назад, на ногах красовались новые мокасины.

– Да, я встречаюсь… с приятелем. Ужинаем вместе.

Чарли думала, что он поужинает с ней. В конце концов, она проводила дома всего несколько дней в году. Но она не подала виду, что расстроена.

– Не знала, что у тебя планы. Хотела приготовить твое любимое филе и печеный картофель. Оргия углеводов и красного мяса, как тебе нравится.

Чарли улыбнулась, однако тут же пожалела, что употребила слово «оргия».

Отец, казалось, мучительно что-то обдумывал.

– Так, насчет этого… марихуаны…

Чарли уставилась в пол.

– Папа, прости. Знаю, что для тебя это, наверное, суперунизительно. Я не хотела… Не думала… В общем, я уже объяснила, как все произошло. Мне очень жаль…

Он подошел и сел рядом с ней на диван.

– Милая, я как раз собирался сказать, что ты не должна себя терзать. Все совершают ошибки. Бог свидетель, я наделал их немало.

– Ой, да ладно. Я гуглила тебя тысячу раз. Кроме свиданий со всеми теннисистками из первой полусотни рейтинга, там ничего нет. Ты чист, как снег.

Он отвел глаза.

– Однажды у меня был роман с замужней женщиной…

Чарли замерла.

– Мне было двадцать. Молодой идиот. Ей – двадцать шесть, замужем за тренером моего друга, гораздо старше ее, тогда, наверное, лет сорока. Она была несчастлива с ним. И мы думали, что влюблены. Я говорил себе, что ничего плохого не делаю, потому что сам не женат. – Он закашлялся. – Ну вот. Думаю, ты понимаешь, что все закончилось плохо.

– Что произошло?

– Нас застали вместе в Уимблдоне. На съемной квартире… Это было ужасно. Ее муж обезумел, угрожал убить меня и развестись с ней. Развестись с громким скандалом. Об этом узнали все в турне и несколько недель только нас и обсуждали. Она больше никогда не говорила со мной – они, кстати, все еще женаты, – а я чувствовал себя самым большим куском дерьма… Так что, Чарли, я понимаю. Понимаю, каково это – день за днем переезжать из отеля в отель, бегать с тренировки на тренировку. А теперь, с Тоддом и твоим усиленным графиком? Огромная нагрузка. Не убивайся. Мы все знаем, что ты не наркоманка, так же как и я не был тогда завзятым разрушителем семей. Мы все порой совершаем ошибки. Мы извиняемся и учимся на своих ошибках, и жизнь продолжается. – Он приподнял ее подбородок пальцем. – Хорошо, детка? Не будешь убиваться?

Она поцеловала его в щеку, чувствуя прилив благодарности.

– Постараюсь. Если скажешь, куда ты сейчас идешь.

– Хм… У меня свидание.

Он не смог бы удивить ее больше, даже если бы объявил, что работает в ЦРУ. Конечно, отец вел далеко не монашеский образ жизни, пока Чарли и Джейк были в поездках, однако он никогда не ходил на свидания, если они приезжали. Или, если ходил, они об этом не знали. Очевидно, здесь было что-то более существенное.

– Свидание? Кто счастливица?

– Это… хм… вообще-то, ты с ней знакома.

– Знакома?

– Ты, наверное, давно ее не видела. Я тоже. После того, как умерла твоя мать… – Он закашлялся. – Мы вроде как заново познакомились.

– Заново познакомились? Так это не первое свидание?

– Нет, не первое. Она… старый друг.

– Что за загадки, папа?

И вдруг Чарли поняла. Она не знала, как именно догадалась, но была уверена, что права.

– Это Эйлин, – сказал отец, подтвердив догадку.

Эйлин. Конечно. Она мысленно вернулась в прошлое, вспоминая намеки, которые постоянно ей попадались. Однажды отец сообщил, что Аманда, подруга детства Чарли, влюбилась в автралийца и уехала с ним в Австралию. Когда Чарли спросила, откуда он узнал о девушке, с которой она давно потеряла связь, отец пробормотал, что как-то столкнулся с Эйлин. Когда это было? Год назад? Раньше?

Когда за обедом в клубе Говард стал спрашивать о каком-то новом друге, мистер Сильвер осадил его взглядом. А когда в годовщину смерти матери они с отцом посещали могилу? Они пришли вместе, Джейк был в отъезде, однако перед памятником лежал великолепный букет пионов. Мистер Сильвер не удивился – и не ответил на вопросы Чарли. И, конечно, неожиданное появление Эйлин на показательном матче в UCLA. Как она сразу не поняла?