Луч - Марина и Сергей Дяченко

Они стояли, едва вмещаясь в узком коридоре: Илья, Йоко, Ван, мужчины и женщины, двадцать человек ее друзей и союзников, тех, кто ей поверил первыми. Она смотрела будто сквозь экран: названые братья и сестры страшно постарели, хотя всем было едва за сорок. Война…

– Что? – спросила она сухо.

– Ты была права. Мы всегда знали. Но этот… мальчишка… Луч… можно ли ему верить?

Лиза посмотрела на часы-календарь: она проспала двое суток.

– На этот раз он не врал.

– Тогда никто не виноват, – пролепетала Йоко.

Лиза подняла брови. Неожиданный вывод… или закономерный?

– Мишель не виновата в смерти Адама… подумай… это сделали кукловоды. Сезар не виноват в гибели Мишель… Никто не виноват, что потом мы убили тридцать восемь их людей, а они – только тринадцать наших… Мы можем… оставить это, остановить, забыть, перестать…

– Перестать быть людьми?

Когда же я научусь держать язык за зубами, подумала она в следующую секунду. Взрослая женщина, зрелая… угнаться бы за собственными словами, поймать, как воробья, и посадить обратно в грудную клетку.

Они молчали. Йоко изменилась в лице – ее фарфоровая кожа сделалась алебастровой.

– Очень давно один человек сказал, – медленно проговорила Лиза, – «Нас нет». И это единственная правда. Нас нет, кванты. Если никто не виноват в смерти наших детей – значит, они и не жили. Если мы не отвечаем за свои поступки – нас не существует. Мы не рождались, не взрослели, наша любовь или ненависть не имеет значения. На этом корабле был настоящий Тролль, осознавший правду, и был настоящий Грег, он пожертвовал собой, чтобы иллюзия продолжалась. Чтобы мы дальше искали смыслы – играли в игру, придуманную не нами и не для нас. Не смущайтесь, убивайте друг друга и дальше. Тешьте себя тем, что вы не виноваты.

Она отступила в свою комнату. За секунду до того, как дверь закрылась, Илья впился белыми пальцами в седеющий ежик на голове и завыл, как белый волк в фильмах о живой природе.

ДЕНИС

Дверь, снятая с петель, стояла у стены. Элли роняла вещи в нутро объемного чемодана, тут же вынимала обратно, ювелирно складывала, аккуратно помещала на дно. Сверху горой набрасывала другие вещи, перекладывала так и эдак, вынимала все и начинала сначала.

Денис остановился в дверном проеме. Элли двигалась как сомнамбула и не сразу его заметила.

– А, это ты, заходи, – сказала она с фальшивым весельем. – Вот, пакую шмотки. Завтра – все, в последний раз погляжу на ваши рожи и больше никогда не увижу.

Денис молчал.

– Не светит мне Пекинский университет, – так же весело продолжала Элли, – ну и хрен с ним. Плевать. Как-то у меня в мозгах в последнее время прояснилось… на место встали мозги.

Ее движения, выражение глаз и дурацкий смех противоречили словам. Поймав взгляд Дениса, она оскалила зубы:

– Не веришь? Зря. Такие места, как это… такие эксперименты… я подумала, может, мне коучингом заняться потом. Брать с людей бабло… за новый жизненный опыт. Как думаешь?

Денис не ответил. Элли вдруг разозлилась, отшвырнула деловой пиджак, только что снятый с вешалки:

– Собиралась как Золушка на бал… А попала как кур в ощип… Ты знаешь, что сделала эта баба?! Вижу, знаешь. Она крутая, да? После того, как она записала твою исповедь на видео… и разослала всем…

Она в ярости пнула чемодан ногой и зашипела от боли:

– Сил нет на тебя смотреть. Все пустил коту под хвост, все! У пупсов очередной бадабум… слетели психзащиты… Сложили наконец-то два и два, очевидно же, что они – симуляция… Муляжи как есть, пупсы. Марионетки. Статистику видел? Смысл жизни – тридцать процентов?! Ты в дерьме, Денис, это победителей не судят, а побежденных – с кашей едят. Ладно, я переживу, Славику все равно, он, если и выживет, будет овощ. Марго поедет в колонию, а ты?!

Денис молчал.

– Не мое дело, – пробормотала Элли. – Постараюсь тебя как можно скорее забыть. Забыть этот месяц, как страшный сон… Зачем ты вообще полез с ней говорить?

Денис пожал плечами.

– Это ты все сделал, а не я, – сказала Элли. – Твои идеи, твое исполнение. Марго права – ты тот еще жук. Славик – с тем все ясно было, а ты… святоша. Лицемер поганый. Ну, что уставился?!

Денис повернулся и пошел прочь по коридору.

– Скажи ей – пусть его не добивает! – крикнула Элли ему в спину. – Мы все равно прогадили дело, а ей за это срок добавят!

* * *

Марго сидела рядом с неподвижным Славиком и поила его из носика заварочного чайника. Когда Денис вошел, она не повернула головы; на Марго было маленькое черное платье, в котором неудобно сидеть на полу, но Марго не озадачивалась приличиями.

– Хочешь отравить его? – Денис даже не удивился.

– Дурак, это просто вода, – Марго поставила чайник на поднос, здесь же, на полу. Выпрямилась и встала, поправив платье. Ее отросшие светлые волосы были уложены с тщательной небрежностью. Губы лоснились под яркой помадой. Тушь на ресницах лежала сосульками, как слезы, а может быть, это была тушь пополам со слезами.

– Мне очень жаль, – сказала Марго. – Мне всех жалко. Но… знаешь, что такое игра с нулевой суммой? Если кому-то хорошо, то другим обязательно плохо. Если один выиграл, то другой проиграл.

Она расправила плечи, подала вперед грудь, платье сделало ее старше и привлекательнее:

– Не держи на меня зла. Я на тебя не держу. Хочешь, вместе поужинаем?

– Со Славиком договорись, – сказал Денис. – С ним поужинай.

Она с сожалением улыбнулась.

Вечером Марго, в полном одиночестве, в коктейльном платье, танцевала на краю бассейна. Денис видел издалека – да, это было чувственно и очень, очень красиво.

* * *

Выбираясь из ванны, он задел телефон на полке, и тот шлепнулся в воду и лег на дне кверху экраном. Денис импульсивно потянулся за ним – но остановился на половине движения. Телефон показывал календарь эксперимента – двадцать девятый день, десять часов вечера.

Денис оставил его лежать на дне остывающей ванны. Прошел в комнату, упал на кровать; ударился ухом о книгу, забытую на подушке: «Источник. Сборник сказок и притч». Накануне он зачем-то снял ее с полки.

Открыл книгу наугад, инстинктивно, автоматически:

«Духи и сущности, более могущественные и удовлетворенные жизнью, чем люди, играют с человеческим будущим, и дети-подменыши служат им фишками, ибо дети-подменыши, как известно, чувствительны к страхам и чаяниям многих соплеменников, к прекрасным и отвратительным проявлениям человеческой природы…»

Денис отключился.

«ЛУЧ». ЛИЗА

Амфитеатр был пуст – кресла растащили на баррикады, остались щепки и мусор на полу. И статуя Грега из синтезированного мрамора, изготовленная по античным технологиям, смотрела на них сверху – на уровне колена выбоины от пуль.