Революция - Александр Михайлович Бруссуев

Ее делают одни, а пользуются результатами другие.

— Так что — будет революция? — спросил Тойво.

— А ты думаешь, все эти революционеры расплодились просто для прихоти?

— Для прихоти и похоти, — пошутил Антикайнен, но Отто на шутку не откликнулся.

Мир уже знал несколько революций и одно боксерское восстание. Но так как боксеры восстали в Китае, никому до этого не было дела. Вот если бы настоящие боксеры подняли бузу в Англии, это было бы круто! А китайские боксеры — это несерьезно, может быть, они никакого отношения к спорту джентльменов и не имеют! Революции же во Франции и России показали всему миру, что не до жиру, быть бы живу! И в стороне ведь никак не остаться! Разве что бежать с насиженных мест.

Революционное движение расцветало буйным цветом, словно подпитываемое экономическим подъемом. Как уже упоминалось, вероятным достижением такого прогресса могла быть война. А война — могла предшествовать революции. Все могло быть.

— Интересная особенность, свойственная нашей жизни: если люди, по своей национальной составляющей — евреи, потянулись куда-то и начинают осваиваться в руководстве, значит, что-то изменится, причем, к неизменной выгоде этих евреев, — сказал Куусинен. — Желательно бы от них не отставать.

Тойво против такой выкладки не возражал: ему припомнились парни из начальственного состава шюцкора Гельсингфорса и революционеры, трущиеся с Сашей Степановым. Они ему, конечно, не нравились. Но, в конце концов, для взаимовыгодного сотрудничества не обязательно испытывать симпатии. Нужно использовать друг друга, стараясь, чтобы тебя самого использовали как можно меньше. Антикайнен устыдился таких своих мыслей: они показались ему подленькими и низкими. Но Отто, словно бы подслушав их, заявил:

— Чему быть, того не миновать. Надо искать в этом для себя преимущества. А для того, чтобы их найти, надо все это дело как следует изучить.

Нимало не заботясь о внезапной удрученности Тойво, Куусинен сообщил, что по «Союзу Силы» к сегодняшнему дню картина вырисовалась. Не в меньшей степени это случилось при помощи двух товарищей, отучившихся в Каяни в прошлом году. Финский шюцкор — это реальная сила, но она может быть направлена только на защиту. Никак не на нападение. Гельсингфорское отделение — не показатель. Здесь образовалось, скорее, полухулиганское объединение городских бандитов. Но основной состав «Союза Силы» — это совсем не городские жители. Их навыки в стрельбе во многом превосходят навыки в кулачных разборках горожан. Их навыки в маскировке во многом превосходят навыки горожан в мордобитии. Их навыки в выдержке и выносливости во многом превосходят навыки коллективных потасовок горожан. Словом, настоящий шюцкор — это Каяни, Савонлинна, Йоэнсуу и другие маленькие города и разбросанные среди лесов и озер хутора.

— Что вы хотите? — несколько невежливо спросил Тойво.

— Мы хотим, чтобы ты немного отвлекся от уличного хулиганства, и подключился к более серьезному и перспективному делу, усмехнулся Отто. — Причины, пожалуй, станут тебе самому ясны через некоторое время.

Дело-то, конечно, житейское. Не в шорники же, право слово, подаваться. Балансируя на грани закона, под недоброжелательными взглядами разного рода полицаев и иже с ними сам по себе вырабатывается некий бунтарский взгляд на государственное устройство. Союз молодых социалистов, в принципе, ничем не хуже шюцкора. Если там дают деньги на жизнь, то следует посмотреть: может, на те деньги и жить краше?

Куусинен внезапно заметил подавленность своего молодого товарища и расценил ее по-своему.

— Думаешь, как хорошо было раньше, в прошлом? — спросил он.

— Будь все в прошлом хорошо, оно бы и не менялось в будущем (слова Вуди Харельсона из фильмов «True detective»), — глубокомысленно заявил Антикайнен.

— Тебе нужно время на размышление? — улыбнувшись, спросил Отто.

— Я готов, — со вздохом ответил Тойво. — Чего тут думать?

Они разошлись, наметив договоренность о дальнейших действиях. Антикайнен шел к себе на квартиру и думал, что все вокруг изменилось в один момент. Мир был другим до этой встречи, но определить, лучше он был или хуже можно только в сравнении. А чтобы сравнивать — надо просто жить. Однако и улицы, и люди на них, и даже вороны на деревьях сделались какими-то чуточку неправильными и оттого — непонятными. Хотя, казалось бы, что может быть непонятного в вороне?

  «I can't see me in this lonely town

   Not a friendly face around

   Can you hear me when I speak out loud

   Hear my voice above the crowd

   And I try and I try and I try

   But it never comes out right

   Yes I try and I try and I try

   But I never get it right

   It's a

   Minor Earth Major Sky».[15]

Организаторские способности у Антикайнена были незаурядные, поэтому с ним вместе в «революцию» из шюцкора ушли единомышленники — молодые парни, негласно принявшие верховенство Тойво. Конечно, пришлось выучить все эти модные революционные словечки: «интернационал», «эксплуататоры», «всеобщее равенство и братство», «пролетариат» и «булыжник — орудие пролетариата». Но старшие товарищи — евреи, щерящие глаза в очечках — допускали в революционную организацию только тех, кто в свою речь мог свободно вставлять именно этот лексикон. Для дальнейшего продвижения по революционной лестнице необходимо было прочитать «Капитал» — книгу бородатого дядьки Маркса, выпущенную его корешем бородатым Энгельсом. Для парней в пятнадцатилетнем-шестнадцатилетнем возрасте это было уже перебором, поэтому ни на что большее они не претендовали.

Но Тойво разжился этой книгой и для начала принялся ее читать в туалете, когда приспичит. Давалась она тяжело, зато прочие процессы под нее осуществлялись очень даже легко.

Действительно, опыт дворовых битв очень помогал юным революционером. Они двигали в городе «подрывную литературу», перевозили значительные суммы в мелких купюрах, составляли планы полицейской активности и всегда стояли на шухере у старших товарищей, чем бы те ни занимались.

Союз социалистической молодежи не принимал участия в террористических действиях, ни боевики, ни бомбисты в его рядах не числились. Да никто, в принципе, нагнетать обстановку, как иной раз случалось в самой России, не пытался.

Казалось бы, совершенно революционные взрывы на «адских машинках» полицейских, государственных и иных чиновников при ближайшем рассмотрении носили отчетливо коммерческий «заказ».

Не разрешил городской голова установить сеть рюмочных на пути следования рабочих от заводской проходной к жилым кварталам — его разнесла на кусочки восторженная гимназистка при помощи спрятанной в футляре от тортика бомбы. Нет человека — нет проблем. Зато рюмочные взросли, как грибы. Кому охота с «революционерами» связываться?

Разве что другим революционерам, из другого крыла революции. Их