Мрак под солнцем - Чингиз Абдуллаев

— Понять? — Ему показалось, что он ослышался.

— Мы же руководствовались интересами прежде всегостраны, Роджер. Поверь мне, что это так. Когда ты сможешь спокойно насвыслушать, ты поймешь, что у нас не было другого выхода.

— Эдгар, — сдерживаясь, позвал он Леймена.

— Да.

— Ты знаешь, что произошло с моими людьми? Они всесгорели, Эдгар. Сгорели заживо. А ты хочешь мне что-то объяснить.

— Я понимаю, ты сейчас очень расстроен. Но, Роджер, тыведь профессионал, должен осознать, что и у нас были веские причины такпоступить.

— Нет, Эдгар, — чудовищным усилием воли онпродолжал сдерживаться, стараясь не закричать и не потерять контроль надсобой, — ты меня не совсем понимаешь. Вы убили и сожгли живьем моих людей.Сожгли их всех. И я теперь не могу что-то осознавать.

Он перевел дыхание.

— Послушай, Роджер… — снова терпеливо началЛеймен, и тут он не выдержал.

— Послушай, толстенький ублюдок, что я тебескажу! — заорал он наконец, не сдерживаясь. — Я приеду, куда тыхочешь. Я буду говорить, с кем ты хочешь. Но только тогда, когда я сам этогозахочу. Я обязательно доберусь до твоей жирной морды и заставлю тебя пожалеть,что ты вообще родился на свет. Слушай меня внимательно, Леймен, мне терятьнечего, я уже и так официально покойник. Так вот, я тебе обещаю — я достанутебя и с того света. Ты от меня не уйдешь. И человек, к которому вы меня хотитеотвезти и который сейчас слушает наш разговор, тоже от меня не уйдет. Ты понял,сука, что я тебе говорю?

— С ним невозможно разговаривать, — еще успелуслышать он голос Леймена, — я ведь предупреждал…

На другом конце повесили трубку. И почти сразу телефонотключился, будто кто-то моментально перерезал провода.

— Боятся, что вызову журналистов, — зло усмехнулсяРоджер.

Боб Вильяме с ужасом глядел на него.

— Что теперь будет? — спросил он.

— Теперь они будут штурмовать твою квартиру. Судя потвоей двери, она долгую осаду не выдержит. У тебя есть запасный выход?

— Нет, — покачал головой Боб.

— Совсем хорошо, а пожарная лестница?

— Тоже нет. Нужно выходить на лестничную клетку.

— А спички есть?

— Спички… — не понял Боб, — зачем нам спички?

— Я спрашиваю, спички у тебя дома есть?

— Конечно.

— А бензин или какое-нибудь жидкое масло?

— Нет, кажется. Для чего мне держать его дома?

— Внизу машина под домом твоя?

— Да.

— Только не подходи к окну. Скажи, какая машина, я сампосмотрю.

В Мехико, где было мало общественных гаражей, автомобиличасто оставляли прямо на улицах. Правда, при этом хозяева сильно рисковалисвоей собственностью, гарантию на которую не смогла бы дать ни одна страховаякомпания.

— Джип «Чероки», — прошептал Вильяме, — онстоит у ограды.

— Тебе хорошо платили за предательство, — кивнулРоджер.

— Нет, — понял его намек Вильяме, — этостарый автомобиль. Я поэтому и оставляю его на улице.

— Бутылки у тебя есть пустые?

— Пустых нет, есть полные.

— Виски?

— Да, и виски, и спирт.

— А ты говоришь, нет бензина, это лучше всякогобензина. Неси сюда все бутылки, какие есть в доме. И побыстрее, я боюсь, онискоро начнут штурм нашей крепости.

Вильяме быстро побежал на кухню.

Вскоре он появился с несколькими бутылками. Роджер осторожнозадвинул занавески на окнах.

— Ты, оказывается, еще и алкоголик, — насмешливопроизнес он. Роджер знал, как важно в таких случаях разряжать обстановку.

— Еще что-нибудь? — Вильяме был в состояниикакого-то нервного возбуждения, словно хотел своей повышенной активностьюискупить то зло, которое он причинил.

— Теперь давай передвинем твой диван, кажется, самыйтяжелый предмет в твоей квартире, к входной двери. Может, это хоть как-то ихзадержит.

Они уже двигали диван к дверям, когда услышали шаги налестнице.

— Быстрее, — крикнул Роджер, — они идут!

И в этот момент прямо над его головой раздался выстрел. Этоснайпер, засевший в доме напротив, выстрелил сквозь занавеску. Не видя конкретнойцели, он дал о себе знать, скорее, в качестве психологической поддержкинападающим.

«Сволочи, — с каким-то отчаянным весельем подумалРоджер, — все делают по предусмотренным в таких случаях сценариям дляштурмовых групп. Они не учли только одного обстоятельства, что сотрудник ЦРУРоджер Робинсон знает все подобные схемы совсем не хуже нападавших».

В дверь начали стучать.

— Возьми бутылку со спиртом, подожги и брось только помоему сигналу, — приказал Роджер, сжимая пистолет, — и будьосторожен. У того окна сидит снайпер. Чтобы он в тебя не попал.

— А куда бросить? — не понял Вильяме.

— В свой автомобиль, — быстро ответилРобинсон, — может, хоть таким образом ты искупишь часть своей вины, Боб.Как ты сам считаешь?

Дверь начала трещать под ударами напавших. Вильяме поджегбутылку, осторожно приоткрыл окно и с размаху бросил бутылку вниз. Раздалисьзвон разбитого стекла, крики прохожих.

— Очень хорошо, — одобрил Роджер, — бросайвсе бутылки вниз, пока там не будет хорошего пожара.

— Но пожар может перекинуться и на наш дом, — непонимал его действий Вильяме, — мы можем сами себя сжечь.

— И очень хорошо, — крикнул Роджер, — значит,здесь будет больше пожарных машин!

В огромном перенаселенном Мехико пожары были самым страшнымбедствием для миллионов его обитателей, и сотни автомобилей пожарников готовыбыли бороться с этим явлением по первому сигналу.

На входной двери слетели замки, и Роджер выстрелил первым.Он предусмотрительно снял глушитель, и грохот выстрела должен был разбудитьвсех соседей.

— Скоро здесь будет еще и вся полиция города, —удовлетворенно сказал он.

Видимо, это поняли и напавшие, удары сделались чаще, диванначал отходить от двери. Сидевший напротив снайпер еще дважды выстрелил в ихокна, ломая им стекла. Выстрелы были сделаны из снайперской винтовки с надетымна нее глушителем, но звон разбитого стекла и свист проносящихся мимо пульдействовали очень сильно на подсознание, вызывая неприятное чувство всевидящейсмерти.

Роджер помнил, что во время учебных занятий по борьбе стеррористами именно такой способ давления рекомендовался как наиболееэффективный. Бесшумные выстрелы в сочетании с разбитыми стеклами, действующимикак вторичный и усиливающий эффект, вызывали обычную панику средиоборонявшихся. Правда, Боб Вильяме в отличие от Роджера этого не знал.