Секс - моя жизнь. Откровенная история суррогатного партнера - Шерил Грин

Мы подошли к полке, и я показала ей «Покет Рокет».

— И его удобно брать с собой, — добавила я.

— Но он такой маленький.

— Ну тебе и не нужно заходить очень глубоко, чтобы получать удовольствие.

— Хм… Мне всегда нравились большие мужчины, а Гарри в полной боевой готовности был очень велик, — сказала Эстер.

Она посмотрела на монстра у себя в руке и снова на полку.

— Я думаю, что попробую оба.

— Хорошая идея. Поэкспериментируй с обоими и поймешь, что нравится тебе больше.

Она выбрала несколько видов геля, и мы направились к кассе. Мы с Эстер перекусили в городе, и я отвезла ее домой.

Через неделю она позвонила. Мне не пришлось долго упрашивать, чтобы она рассказала о своих впечатлениях.

— Как дела? — спросила я.

— О, Шерил, этот твой «Покет Рокет»! Может быть, я преувеличила с размером или просто сильно изменилась, но, боже мой, это теперь мой лучший друг!

Ее слова напомнили мне о том, что мне однажды довелось услышать, когда мне было двадцать с небольшим лет. Я навещала подругу, которая жила со своей матерью и бабушкой. Сестра бабушки заехала к ним в тот же день, и нам было слышно, о чем они разговаривали на кухне, пока мы сидели в гостиной.

— Я так рада, что это закончилось, — говорила одна из них.

— Я тоже. Такое облегчение, что он больше этого не хочет, — отвечала другая.

Я поняла, что они говорят о сексе. Мы с подругой взглянули друг на друга.

— Надеюсь, я никогда не буду так говорить, — сказала я.

Теперь, слушая, как Эстер поет дифирамбы своему новому «Покет Рокет», я с полной уверенностью могла сказать, что не буду. Еще я была уверена, что мое поколение, в шестидесятые и семидесятые перевернувшее мир, не станет отказываться от секса из-за своего возраста. Наши тела меняются, когда мы стареем, но это означает только то, что нам приходится искать новые способы проявить свою сексуальность.

И вместе со своими седовласыми друзьями и коллегами я писала не эпилог, а новую главу моей сексуальной жизни..

— Шерил, ты срочно должна прийти сюда. — Казалось, что у Сары едва хватает воздуха в легких, чтобы произносить слова.

Мое сердце колотилось так сильно, что я слышала, как звук отдается в ушах и в руках. Случилось что-то страшное.

— Эрик мертв? — спросила я. Это худшее, что я могла услышать из уст моей невестки.

— Нет, нет, но тебе срочно нужно прийти.

Шел 2001-й год. Мой сын, его жена и моя маленькая внучка жили в домике на заднем дворе моего дома. Несколько лет назад Майкл съехал и жил со своей последней девушкой, Джен.

Я засунула ноги в шлепанцы и помчалась вниз по ступенькам, а затем по дорожке, которая соединяла наши дома. Мои ноги, казалось, летели сами собой. Поднимаясь по ступенькам крыльца, я потеряла один шлепанец.

— Что, что такое? — спросила я Сару.

— Шерил, плохие новости. Майкл умер.

— Какой Майкл? — спросила я, не в силах осознать, что это может быть мой Майкл.

— Майкл Коэн, — ответила она.

Мне казалось, что меня ударили палкой.

— Что? О господи! — выдохнула я.

Через три дня у Майкла был день рождения. Третьего февраля ему должно было исполниться шестьдесят один.

— Эрик едет домой, я позвонила ему на работу, — сказала она.

— Что случилось?

— У него был сердечный приступ, прямо в школе. Джен позвонила. Она в больнице.

Майкл был учителем в школе для детей с особенностями развития. Впервые за многие годы у него была постоянная работа. Ученики любили его, и ему удалось достичь успеха даже в самых сложных случаях. Директор школы поражался тому, какого прогресса он добился с некоторыми из учеников.

Как он мог умереть. Сама мысль о том, что Майкл больше не ходит по земле, казалась невероятной. Все его знания, чувства, идеи, страсти и сумасшедшие выходки — этого больше нет. Я никогда его больше не увижу. Майкла, который изменил мою жизнь, больше не существовало. Человек, которого я полюбила и разлюбила, который приводил меня в бешенство, подарил мне двух прекрасных детей, который смешил меня, предал меня… он умер.

Я никогда больше не буду с ним говорить. Как такое возможно?.

Я села на диван и закрыла лицо руками. Я постаралась успокоиться, разглядывая свою голую ногу.

— Не могу поверить. Просто не могу в это поверить, — говорила я Саре и самой себе.

Я подумала, что нужно позвонить Джессике на работу, но вместо этого позвонила ее лучшей подруге Эллен.

Эллен и Джессика были как сестры, и я хотела, чтобы она была рядом со мной, когда придется сообщить печальные новости. Я не в состоянии была вести машину, поэтому Эллен заехала за мной. Мы вместе отправились в ювелирный магазин, где работала Джессика.

Ее лицо озарилось улыбкой, когда мы вошли в магазин, и она быстро угасла, стоило Джессике заметить мое выражение лица.

— Что случилось? — спросила она.

— Джессика, милая. Случилось что-то очень печальное. Твой отец умер.

— Мама, мама, ты в порядке? — Первое, что спросила моя прекрасная дочь.

Она вышла из-за прилавка, чтобы меня обнять. Я почувствовала через ткань своей рубашки, как горит ее лицо, залитое слезами.

— Если бы я только знала, что вижу его в последний раз… — произнесла она.

Обнявшись, мы вышли на парковку, и Эллен отвезла нас домой.

Я позвонила Бобу, который тогда стал уже моим официальным мужем. В 1995 году мы обменялись клятвами, на этот раз с нами было человек пятьдесят друзей и родственников. Он сразу же сел в машину, и вскоре мы все собрались в гостиной моего сына.

Джен опознала тело, но мы решили, что все равно поедем в морг. Казалось, что нам всем нужно доказательство того, что Майкл и правда умер.

Когда мы приехали в больницу, Боб остался в фойе с моей одиннадцатимесячной внучкой, а все остальные сели в лифт и спустились в морг.

Флуоресцентные лампы отбрасывали яркий свет на ряды стальных ящиков. Так холодно, так безлично, как униформа. Вращающаяся дверь выпускала и впускала скорбящих. Наконец пришла наша очередь. Завтра наступит очередь кого-то еще.

Коронер выдвинул один из ящиков. В нем лежал Майкл. Мне казалось, что я сейчас упаду в обморок. Кровь отхлынула от его тела, и я заметила фиолетовую полоску под ухом. Восковая кожа, навсегда закрытые глаза.

— Папочка, — произнесла Джессика.

Я начала плакать — о себе, о Джессике, обо всех нас. Каждый по очереди попрощался с ним. Когда пришла моя очередь, я опустилась на пол и поцеловала его в холодные губы. Я коснулась его лица, его груди. «Как, черт возьми, это могло произойти?» — подумала я. Я чувствовала вину за то, что так сильно расстроена.