12 месяцев до алтаря - Ариель Бинкс

стала с ним встречаться. И я бы избавила себя от такого количества боли.

– Прости, Поппи. Ты была счастлива, и это делало меня счастливым. И Джаспер тоже был счастлив. Ты не представляешь, как счастливы были мы с Астрид, видя, как вы с Джаспером друг друга любили, – искренне сказал Феликс. Возможно, он и правда так думал.

Поппи с горечью засмеялась, пытаясь сморгнуть слезы с глаз.

– Я не любила Джаспера. Я любила идею, что у меня кто-то есть, что я кому-то принадлежу. И все это была ложь, Феликс. Вы все мне лгали.

– Я не понимаю, Поппи… – Феликс неуверенно сделал шаг к Поппи, говоря с ней нежным и терпеливым тоном.

– Я не люблю Джаспера. Уже давно. Может, никогда и не любила, – пробормотала Поппи, переключив свое внимание на снятие туфель.

Феликс на несколько мгновений замолчал, наблюдая за подругой, но потом больше не смог сдерживаться и спросил:

– Ты любишь другого?

Поппи замерла, все еще держа застежку туфельки и сидя на корточках.

– Да, – призналась она еле дыша. Последовала тишина, и Поппи не могла заставить себя взглянуть в лицо Феликса, ведь она увидит там разочарование. Хотя он так сильно ее ранил, она все еще любила своего друга и не хотела его потерять. Так долго Феликс был единственным, кто вообще хоть как-то ей интересовался. Признание, что она любит Бэка, оттолкнет Феликса. С этим фактом Поппи боролась не один месяц.

Поппи не осознавала, что плачет, пока не увидела, что Феликс опустился на колени перед ней и заключил ее в тесные объятия.

– Ш-ш-ш, все хорошо, Поппи.

Ее руки с облегчением обхватили Феликса. Поппи уткнулась лицом в его плечо и наконец отпустила свои эмоции и позволила себе по-настоящему расплакаться. С некрасивыми рыданиями, всхлипами, соплями и трясущимися плечами. Она словно снова была ребенком, хотя в детстве не знала, как это – когда тебя обнимают и утешают.

Когда Поппи выплакалась, Феликс погладил ее по волосам и сказал:

– Тебе не нужно чувствовать вину из-за этого. Не зря ведь говорят, что сердцу не прикажешь, правда?

Поппи кивнула и подняла голову:

– Ты меня не ненавидишь?

Феликс улыбнулся и вытер слезы с ее лица:

– Нет, если ты не ненавидишь меня.

Поппи улыбнулась в ответ дрожащими губами и поняла, что как бы ей ни было больно, она никогда не найдет в себе сил возненавидеть Феликса. Боль была причинена, утерянное доверие между ними еще предстоит восстановить, но Феликс был ее первым другом, и поэтому стоит попытаться.

– Хорошо. Прими душ, а я сделаю чай, договорились?

Поппи кивнула, встала и побрела в ванную. После душа она с удовольствием заметила, что Феликс приготовил для нее ее любимую пижаму. Когда она села рядом с ним на диван, ее голова болела, но сердцу стало легче.

В эту ночь они говорили обо всем. Были и крики, и слезы, и объятия, и даже смех, когда они рассказывали друг другу все. Поппи осознала, что уже так давно просто не сидела вот так с Феликсом. Он рассказал ей все о встрече с Астрид и Джаспером, как он влюбился в Астрид, в каком восторге он был от того, что скоро станет отцом.

И Поппи также поведала ему все – как она чувствовала себя, когда Джаспер пытался ее изменить, что ей не хотелось оставить работу или сразу же обзаводиться толпой детей. Она рассказала, как встретилась с Бэком и влюбилась, о том, каким нежным и понимающим он был. Как она ощутила вещи, которые никогда даже не могла представить. Она рассказала, как причинила Бэку боль, и что они взяли паузу, чтобы разобраться в себе. И также рассказала, что планирует порвать с Джаспером.

На удивление, Феликс отреагировал… Невероятно. Поппи так беспокоилась, что он примет сторону Джаспера, что ей даже в голову не приходило, что он действительно ее поймет. Но теперь было ясно: он не мог ее не понять, ведь он также волею случая влюбился в Астрид. Он все выслушал, был рядом, обнимал и плакал вместе с ней в самом конце, и пообещал остаться с ней, несмотря ни на что.

Когда они наконец заснули, свернувшись друг рядом с другом на диване, Поппи знала: что бы ни произошло, Феликс всегда будет в ее жизни.

* * *

Проснувшись наутро, Поппи нахмурилась, осознав, что Феликс ушел, и на мгновение ее сердце оборвалось. Но затем она увидела на столе блинчики для нее. Она встала, плотно обмотавшись одеялом, прошла к столу и села. Рядом с тарелкой была записка. Каракули, написанные Феликсом, убеждали Поппи, что все будет хорошо и что он ей позже позвонит.

Поппи проглотила кусочек блинчика. И тут ее скрутило изнутри – она вспомнила, что ей нужно поговорить с Джаспером. Сегодня. Жестоко было продолжать все это и дальше, когда до свадьбы оставался всего месяц. Им нужно было все отменить и рассказать об этом гостям.

Поппи простонала, откусив довольно большой кусок с сиропом, измазавшим ей весь рот. Ее осенило, что из-за этого факта Джаспер будет просто вне себя. Он может быть расстроен из-за того, что потерял ее. Но, как бы смешно это ни было, еще более разъярен он будет от того, как будет выглядеть из-за всей этой ситуации.

Поппи не любила Джаспера, но знала его так хорошо, что уже почти ощутила его злость и унижение от того, что все будут шептаться за спиной, обсуждая разрыв помолвки за месяц до торжества. Этого было почти достаточно, чтобы Поппи задумалась, стоит ли все прекращать. Но именно она влюбилась в другого. Пусть все думают, что она шлюха, разбившая Джасперу сердце. Пусть Джаспер выйдет сухим из воды.

И не потому, что он был совсем ни в чем не виноват. Нет – как раз потому, что он был. Он лгал ей. Если бы Поппи волновало, что о ней думают коллеги и друзья Джаспера, она бы поведала им о Феликсе, Астрид и о том, как они ее обманули. Она бы рассказала им, как Джаспер рассчитывал, что она уйдет с работы и начнет рожать детей. Она бы просветила их о каждой мелкой детали, заставившей ее осознать, что она его не любила.

Но суть была в том, что Поппи они не волновали. Пусть высшее общество поцелует ее в зад, потому что она была просто Поппи Стивенс – неотесанная девчонка-сирота. Ее больше не волновали их правила, она не хотела вписываться, потому что никогда не будет для них своей. Она