Сновидения - Яркая Дэйзи

Санеми часто задумывался о том, как между ним и Мэй могло что-то сложиться. Хмурился и с горечью понимал — ничего бы не вышло. Он не мог представить их счастливыми вместе, а если и представлял, то только по раздельности. Всё привело его к тому, что сейчас было — Санеми оказался безнадёжно разбит и растоптан собственными переживаниями. В их последнюю встречу хватило одного случайного взгляда, чтобы понять: она — не любила, его — не любили. А он любил? Или просто хотел заполучить Мэй, одурманенный жадностью?

«Обязательно наступит завтра, — подумал Санеми, убеждая себя. — Завтра, в котором я и Мэй будем счастливы. Вместе или нет — роли не играет».

Вдалеке затрещали ветви, и мужчина спешно поднялся, привычно ощетинившись и выпрямив спину. Выглянула невысокая женская фигура, и она была настолько похожа очертаниями на Мэй, что у Санеми вмиг тоской защемило больное сердце. Но стоило той поднять голову, мужчина тяжело вздохнул.

«Не она, не моя, эта совсем иная. Дурак я, тот ещё глупец…»

Из чащи к нему вышла худенькая, молодая охотница с обеспокоенным выражением лица, чьё имя Санеми не помнил.

— Санеми-сама, я выполнила ваше поручение. — Она склонила голову в уважительном поклоне.

— Все готовы? — При слабом свете, пробившимся через густые ветви деревьев, он рассмотрел её тонкие брови и впалые глаза с длинным носом.

«У этой всё по-другому: глаза не сверкают, нос другой формы, брови тоньше, губы больше. Всё не то, совершенно не то, как я мог решить, что они чем-то похожи…» — думал и мрачнел в лице Санеми.

— Да, — коротко ответила охотница, не поднимая головы. Она боялась Санеми, как и многие другие.

— Сообщи, что сейчас выдвигаемся. — Мужчина тотчас отвернулся, показав, что разговор окончен. Девушка ещё ниже склонилась и попятилась назад на трясущихся ногах.

Туман наваждения, застилавший всё в сердце Санеми, вмиг рассеялся, стоило мужчине переключиться на более насущные проблемы. Некая сила загнала его и всех остальных охотников в чащу леса, лишив всякой мотивации на спасение. Он не помнил, как оказался здесь. Единственное, что осталось в голове мужчины — движимая воля, внушившая бросить все поручения и отправиться в неизвестном направлении. Пришёл в себя Санеми через силу, разбив густую пелену забвения, когда язык и горло осушились, а желудок стянуло голодом. Нечто инородное, поселившееся в голове охотника, назойливо толкало его в темень лесной чащи, вынудив отказаться от пищи и тёплого крова. Санеми не знал, сколько бы ещё выдержал. Когда он очнулся, то стоял на коленях у берега реки, скрипя зубами. Потребовалось немало усилий, чтобы заставить себя зачерпнуть ладонями помутневшую воду и влить её в своё горло. Как только жидкость промокнула уста, Санеми тотчас ощутил непреодолимую слабость и упал лицом в землю, провалявшись бессознательно ещё долгое время. После этого наваждение отступило, вернулась власть над телом. Мужчина смог позволить себе отыскать скудное пропитание на первое время. Лес не пестрил богатствами, приходилось заедать голод ягодами, грибами, зеленью и редкой дичью. Как бы он ни пытался найти выход, деревья словно по волшебству меняли расположение и заводили охотника в тупик.

Санеми осознал, что всему виной злодеяния неизведанного демона, когда повстречал на своём пути закаменевшие трупы охотников. Чем дальше он заходил вглубь леса, тем чаще находил охладевшие тела бывших товарищей. Их не тронула насильственная смерть в результате боя. Они оставались целыми и невредимыми, словно уснули разом одним днём. Изучив их осунувшиеся лица, Санеми пришёл к выводу, что все товарищи свалились замертво из-за голода и холода под влиянием демонического недуга, который пошатнул и мужчину лично. Охваченный яростью и беспомощностью, Санеми торопливо искал выживших, а когда находил, то изо всех сил пытался привести в чувства. В ход шли и слова, и пощёчины, и отпаивания водой, были хороши любые методы. Собрав вокруг себя небольшой отряд охотников, Санеми сразу позаботился о том, чтобы тела павших достойно захоронили. Вырыв голыми руками братскую могилу, он долго смотрел немигающим взглядом, как скрывались в земле бледные лица тех, кто когда-то был среди живых. Внутри Санеми кипели ярость и жажда мести. Каждый день он выдвигался в путь и испытывал удачу, пытаясь отыскать выход из злополучного леса.

«Может, сегодня нам повезёт? И мы вернёмся домой?» — подумал Санеми, и неожиданный огонёк надежды поселился в его сердце.

⋇⋆✦⋆⋇

Я и Мать глухо повалились на землю, и на короткий миг вспышка боли меня ослепила. Дьяволица попыталась высвободиться, но я быстрым толчком прижала её к траве и громко воскликнула.

— Не пущу! — Тонкая ткань кимоно треснула, обнажив белоснежное плечо Матери, которое тотчас покрылось уродливыми красноватыми волдырями из-за лучей солнца.

Дьяволица принялась выдёргивать руки и извиваться подо мной. Всё вокруг стремительно плыло и таяло в глазах. Меня тошнило и крутило, и я из последних сил удерживала под собой неугомонную злодейку. Её подлые приспешники трусливо извивались и шипели в тени поместья, не посмев кинуться ко мне из-за света. Теперь я и Мать оказались равны по силе несмотря на то, что я оставалась человеком, а она — демоном. Основное преимущество дьяволицы было в грёзах и разуме, а не в размахивании кулаками, последнее за которую компенсировали теневые слуги. Высвободив левую руку, Мать истошно завизжала, как раненное животное. В порыве она резанула когтями меня по лицу. Удар упал на мою щёку звонко и с размаху, настолько сильно, что в ушах загудело. Я задрожала и чуть не пошатнулась, ощутив, как холодную кожу обожгли дорожки крови.

— Даже не думай, что у тебя получится сбежать! — завопила я и попыталась схватить Мать за руку. Но та громко рыкнула и вырвалась, вцепилась руками в моё горло, опрокинула под себя и начала душить.

— Дрянь, дрянь, дрянь! — она рычала, позабыв о палящих лучах солнца, которые сдирали с неё живьём кожу. — Мерзавка! — завизжала она, и тени позади неё что-то неразборчиво зашептали. — Это имя… имя… Не смей произносить его!

— И что ты сделаешь? — Я зловеще сверкнула глазами. — Убьёшь меня? — и сипло засмеялась, оскалив кровавые зубы. На лице дьяволицы отразилось смятение, я с дрожью схватилась за кинжал и с размаху вонзила его по самую рукоятку в правую сторону живота Матери. — Твоя ошибка была в том, что ты никогда не видела во мне угрозу! — добавила я низким голосом и медленно повернула оружие, слегка нажала на механизм в кинжале и выпустила небольшую дозу яда глицинии. Потом резко вырвала его и широко улыбнулась, неотрывно наблюдая за вспыхнувшими чувствами в глазах