Жизнь замечательных детей - Люся Лютикова

Все ясно. Сама дама, по всей видимости, принадлежала к такназываемым «сырам» – поклонникам какого-либо артиста, которые везде следуют засвоим кумиром и зачастую трудятся у него бесплатными секретарями или прислугой.

– Вы знаете вон того, в светлом джемпере? –спросила я, указывая на Каминского.

– Я их всех знаю, – словоохотливо отозваласьженщина. – У этого кликуха Маняша. Ну, ходят слухи, что он любит смужиками поразвлечься. Впрочем, не знаю, я своими глазами не видела, врать нестану. А главный у них был Котик.

– Тоже прозвище? – спросила я с замирающимсердцем.

– Нет, вроде настоящая фамилия. Его недавно убили,говорят, месть бывшей жены. – И дама скептически хмыкнула.

Я поразилась, насколько быстро распространяются слухи. Акапитан Супроткин еще твердил мне про какую-то тайну следствия!

– А на самом деле что произошло? – Я постаралась,чтобы мой голос звучал спокойно. Хотя внутри я вся дрожала от возбуждения.Неужели вот так, средь шумного бала, случайно, я узнаю имя убийцы Льва Котика?Право же, ради такого подарка я бы вытерпела не только балет, но и бокс.

Однако собеседница меня разочаровала.

– Кто его знает… – пожала она плечами. –Когда из искусства делают бизнес, ничего хорошего не жди.

Если в конце представления поклоны длятся дольше, чемаплодисменты, – это провал. Чтобы такого не случилось, артисты обращаютсяк клакерам. Специально нанятые люди будут шумно аплодировать, организуют морецветов от «благодарных зрителей» и вообще создадут впечатление успеха.

Вот оно, оказывается, что. У Котика был побочный бизнес: онруководил клакой. Или это магазин являлся для него прикрытием основнойдеятельности на ниве культуры? Как бы то ни было, но я должна прижать к ногтюКаминского и заставить его рассказать все: явки, пароли и адреса.

– В буфет пойдем? – спросил Малахов.

Я посмотрела вслед удаляющейся спине Каминского.

– Ты иди, а я тут в толпе подругу заметила, хочу с нейпоговорить, – быстро сориентировалась я.

– Где? – заподозрил обман Максим.

– Ну вон же она, – я неопределенно махнуларукой, – в черном платье. Лена! – громко крикнула я, и на зовобернулось сразу несколько девушек. – Видишь?

И пока Малахов не успел опомниться, я стала быстропробираться к выходу. Каминского я настигла в фойе около лестницы.

– Вот так сюрприз! – весело сказала я.

Александр резко обернулся.

– Мы знакомы? Ах да… Вы, кажется, журналист? Извините,не помню вашего имени.

– Людмила, журнал «Звуки му».

– Точно. Ну как вам представление? – светскимтоном поинтересовался Каминский.

– Какое вы имеете в виду: то, что на сцене, или то, чтопроисходило в зрительном зале?

Мужчина состроил удивленную мину. А я перешла в наступление.

– А вот интересно, – спросила я с милойулыбкой, – сообщили ли вы следователю, ведущему дело об убийстве вашегоначальника, о криминальном бизнесе последнего?

– Какой еще криминал? О чем это вы? – спал с лицаКаминский.

– Клакерство. Или этот вид деятельности уже сталлегальным?

Александр забормотал что-то невразумительное и попыталсяскрыться в толпе. Но я схватила его за рукав свитера и сурово сказала:

– Я вас задерживаю. Пройдемте в ближайшее отделениемилиции. Там с вас снимут отпечатки пальцев и поместят за решетку до выяснениядальнейшей судьбы.

– По какому праву? – возмутился клакер. – Выжурналист, а не прокурор!

Ложь не является ложью, если она говорится радиобщественного блага. Поэтому я принялась беззастенчиво врать:

– К вашему сведению, я являюсь добровольным помощникомследственных органов. А с этого года нам разрешено самостоятельно проводитьзадержание граждан, особенно если они подозреваются в убийстве. У меня и«корочки» МВД имеются…

И я принялась рыться в сумке якобы в поисках документа.

Расчет оказался верным: трусливый Каминский мигом растерялсвою уверенность, нервно огляделся по сторонам и сказал:

– Давайте обойдемся без лишней шумихи. Я отвечу на всеваши вопросы, только не надо никакой милиции. Мне еще сегодня «бис» кричать.

Прозвенел звонок, зрители потянулись в зал, и фойе опустело.Мы с Каминским уселись на красный бархатный диванчик и стали беседовать.

– Лев Котик работал со всей клакой Москвы? –спросила я.

Александр искренне рассмеялся:

– Побойтесь бога! В столице немало таких организаций.Он контролировал лишь Большой и Консерваторию. У оперетты своя клака, удраматических театров – тоже. Вся Москва, надо же! – И он опять захихикал.

Его шакалий смех мне совсем не понравился, но я решила необращать внимание на такую ерунду.

– Значит, теперь, после его смерти, вы стали главным?

Каминский понял, куда я веду, и заволновался:

– Да, я взял дело в свои руки. Но поймите, я не убивалЛьва. Мне это было совершенно невыгодно.

– Ну как же невыгодно, – скептически протянулая. – Расскажете это своему адвокату. Неужели будете отрицать, что вашдоход значительно вырос?

– Да, вырос, – горячился Каминский, – но ихлопоты умножились. И потом, вы хоть представляете себе, как организован нашбизнес? Думаете, что я весь гонорар кладу себе в карман? Для представлениянеобходимы минимум пятьдесят человек, и каждому надо заплатить. Но не этоглавное. – Александр наклонился ко мне и интимно зашептал на ухо: –Львиная доля гонорара уходит наверх.

– Куда? – не поняла я.

– Ну, наверх. – Каминский выразительно поднялглаза к потолку. – Это же мафия, организованная преступность. Полагаете,нам бы позволили этим заниматься, если бы за всем не стоял один влиятельныйчеловек?

– Кто он?

Александр вздохнул:

– Поверьте мне, голубушка, вам лучше не знать егоимени. Иначе я не ручаюсь, что вы умрете в глубокой старости и в своей постели.

– Вернемся к убийству Котика. Вы утверждаете, что неуби…

Мужчина перебил меня на полуслове:

– Поймите, он был моим другом. Настоящим другом, однимиз немногих. В бизнесе я был за ним как за каменной стеной. А теперь мнеприходится решать такие вопросы, от которых волосы на голове дыбом становятся.И еще мне… мне страшно. Это все только выглядит так красиво: цветы,аплодисменты, оперные декорации… А я в последнее время все чаще думаю: можетбыть, Льва убили из-за клаки? Может быть, скоро моя очередь?..