300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

Святилище Сизифа представляло собой обширный участок у юго-восточного склона горы Акрокоринф, обнесенный прочной каменной стеной и обсаженный кипарисами. Внутри кольца стен было несколько зданий, самым красивым из которых, без сомнения, был дворец с тонкими резными колоннами у входа. В помещениях дворца был воспроизведен интерьер древней героической эпохи. Там стоял трон Сизифа, его ложе, на стенах было развешано царское оружие, словно хозяин ненадолго оставил свое роскошное жилище и должен был вскоре вернуться.

Ко дворцу примыкала пинакотека — картинная галерея, — на всех картинах в которой были воспроизведены мифические сюжеты, так или иначе связанные с Сизифом. С другой стороны от дворца тянулась длинная крытая колоннада, уходившая в глубь небольшого парка. Под кровлей колоннады возвышались на постаментах статуи из белого паросского мрамора. Там была статуя самого Сизифа, его жены Меропы, его сына Главка, его внука Беллерофонта, оседлавшего крылатого коня Пегаса… Стояли там и другие статуи ближних и дальних родственников Сизифа.

Для постояльцев между стеной и парком был возведен из камня длинный одноэтажный дом со множеством небольших помещений. Рядом находилась баня с бассейном и конюшня для вьючных животных. К дому для гостей вела дорожка, мощенная плитами, по краям которой стояли мраморные статуи обнаженных нимф.

Помимо торговли, Коринф славился храмом Афродиты, а также принадлежащими этому храму диктерионами, куда отбирали самых красивых блудниц, эллинок и азиаток. Культ Афродиты, подательницы наслаждений, был развит в Коринфе, как нигде в Греции.

Леонид был удивлен и обрадован, увидев перед собой Симонида в запыленной дорожной одежде.

— Друг мой, откуда ты? — сказал царь. — Мне передали, что тебя видели в Олимпии. Разве состязания уже закончились?

— Я уехал из Олимпии, — промолвил Симонид. — Если бы ты знал, царь, какое это счастье посреди стольких тревог и пугающих слухов увидеть красные плащи и щиты спартанского войска, выступившего на защиту Эллады! Честь и хвала тебе за это, царь Леонид!

Симонид говорил так, поскольку он увидел спартанскую стражу в полном вооружении, стоящую у ворот Сизифейона. Начальник стражи привел Симонида в покои Леонида.

В комнате кроме царя находились военачальники Сперхий и Пантей.

Симонид был хорошо знаком с ними после своей поездки в Лакедемон. Поэтому он воздал хвалу и им, заметив при этом, что сегодня ночью его сон будет крепок, ведь рядом стоит войско лакедемонян.

— Вынужден огорчить тебя, друг мой, — проговорил Леонид, садясь на стул напротив Симонида, — спартанское войско пока еще не выступило в поход. Со мной лишь мои телохранители, а их всего триста человек.

Улыбка погасла на лице Симонида. Он перевел недоумевающий взгляд на Сперхия. Тот молча покивал, подтверждая сказанное Леонидом.

— А войско, что стоит на побережье? — спросил Симонид.

— Это наши союзники, присоединившиеся к нам в пути, — ответил Леонид. — Их тоже немного, чуть больше двух тысяч воинов. Это добровольцы из Тегеи, Мантинеи, Микен, Флиунта и других городов.

— Все те, кто не побоялся нарушить священное перемирие, — вставил Пантей.

— Но это же безумие идти со столь малым войском против Ксеркса! — невольно вырвалось у Симонида.

— Не беспокойся, друг мой, — ободряюще улыбнулся Леонид. — Скоро наше войско увеличится. Коринфяне обещали выставить четыреста гоплитов. А впереди у нас Беотия и Фокида, там тоже найдутся добровольцы сражаться за Элладу.

На этом беседа закончилась, поскольку Леониду и его военачальникам предстояло идти на встречу с коринфскими властями.

— Вечером мы снова увидимся, Симонид, — сказал Леонид. — А сейчас мой слуга проводит тебя к Мегистию.

— Как, и Мегистий тоже здесь? — изумился Симонид.

— Мегистий не мог оставить меня без своей опеки в столь важном деле, — усмехнулся Леонид.

— Мегистий для нас, как огонь Прометея для первого поколения людей, — заметил Сперхий, переглянувшись с Леонидом.

Комната Мегистия была расположена дальше по коридору, проходившему через весь дом. Обстановка комнаты была довольно богата, хотя и без излишеств. В комнате стояли стол, три стула, скамья, три постели. Два окна выходили в тенистый парк. На полу лежал большой египетский ковер с вытканными фигурами Осириса и Исиды. В углу стоял большой сундук, украшенный резьбой. Такие сундуки во времена античности заменяли шкафы, в них можно было хранить не только одежду, но и самые различные вещи. Стены комнаты были расписаны зелеными листьями аканфа и порхающими птичками.

Мегистий долго тискал Симонида в объятиях, не скрывая бурной радости от встречи со своим старым другом.

Перед тем как подкрепиться обедом, Симонид сначала отправился в купальню, чтобы смыть с себя пот и пыль. Вскоре он предстал перед Мегистием, облаченный в чистый гиматий из дорогой ткани, тщательно причесанный и умащенный благовониями.

— За встречу! — произнес Мегистий, подняв чашу с вином. — За то, что боги лелеют нашу дружбу, не позволяя нам расставаться на долгий срок.

Симонид охотно выпил за это. Затем, угощаясь маринованной рыбой, кеосец поведал Мегистию о своей размолвке с элланодиками, о встрече в Олимпии с царем Леотихидом и о нежелании многих эллинов воевать с персами.

— Ведь еще до начала Олимпийских игр на съезде в Коринфе члены синедриона постановили собрать объединенное эллинское войско и флот, чтобы не допустить Ксеркса в Фессалию, — молвил Симонид. — Я сам видел, как греческое войско грузилось на корабли в Пирее перед отправкой в Северную Грецию. Потом началось непонятное. Пробыв в Фессалии всего несколько дней, греческое войско вернулось обратно в Аттику. Отряды разошлись по домам, словно опасность уже миновала.

Потом на очередном съезде в Коринфе афиняне и фокейцы завели речь о том, что имеет смысл закрыть персам дорогу в Фермопильском проходе, чтобы не пропустить варваров в Среднюю Грецию. Коринфяне и спартанцы согласились с этим. Но сразу возникает вопрос: почему греческое войско не заняло Фермопилы по возвращении из Фессалии?

— Видишь ли, друг мой, — со вздохом проговорил Мегистий, — к моменту возвращения греческого войска из Фессалии были получены оракулы для тех государств, которые вопрошали Аполлона Пифийского о своей грядущей судьбе. Оракулы эти предвещают гибель всем городам, граждане которых осмелятся воевать с Ксерксом.

— Знаю, знаю! — проворчал Симонид. — Афиняне тоже получили убийственный оракул, однако они не отказались от борьбы с персами. И спартанцы не отказались.

— Просто у афинян есть Фемистокл, который умеет и дурное предзнаменование обратить в хорошее, — заметил Мегистий. — Спартанцам же склонять головы перед любым врагом запрещает закон и слава предков. Однако и спартанцы не осмелились послать войско в Фермопилы накануне праздника в честь Аполлона Карнейского.

Спартанские эфоры лишь сделали вид, что они выполняют решение, принятое синедрионом, отправив в поход всего триста воинов. Хорошо, что к Леониду присоединились добровольцы из союзных городов, иначе вся эта затея походила бы на полнейшее безумие.