Снятие с креста - Пол Клеменс

Она уже вышла из зоны поражения. Напряглась, приготовилась.

– Что-то не так, месье? Вы в чем-то не уверены?

– Да, Катрин, – простодушно признался он. – Я могу быть уверенным только в том, что ни в чем не могу быть уверенным.

Она холодно засмеялась.

– И если это выражение истинно, то тем самым оно и ложно.

Ему в лоб смотрели сразу два пистолета.

– Не двигайтесь, месье. Вы сами виноваты, что ко мне полезли. Я хотела завершить это дело деликатно, тихо, но, видимо, не суждено…

Он мог бы выбить один пистолет, рискнуть, сыграть в рулетку, но чтобы сразу два… Он отступил к сараю, прижался спиной к дощатой стене. Она стояла в трех метрах, не сводя с него оружия и двух решительных глаз.

– Перестаньте, Катрин, – спотыкаясь, произнес Анджей. – Сейчас приедет полиция…

– Полиция? – удивилась Катрин. – Какая полиция? Ах, вы имеете в виду этот липовый звонок инспектору…

– Бедный Жулье, – вырвалось у Анджея.

– Конечно, – согласилась Катрин. – Он был немного доверчив и до сегодняшнего вечера не совершил ни одного уязвимого с точки зрения законности поступка.

– А вам, конечно, нужны деньги. Причем немалые и сразу. Не думаю, что вас интересует высокое искусство.

– Возможно, – допустила Катрин. – Деньги нужны даже для того, чтобы без них обходиться. Неплохая фраза? В Тулузе имеется подпольный коллекционер, который согласен выложить за работу мастера от тридцати до пятидесяти миллионов евро.

– Продешевили, – поморщился Анджей. – Картина в ужасном состоянии, но стоит раз в пять дороже.

– Пускай, – пожала плечами Катрин. – Бедной женщине, выросшей отнюдь не в роскоши, научившейся до тридцати лет сводить концы с концами на одну зарплату, – этого хватит. Давайте не будем толочь воду, месье. Пойдемте в дом. Вы достанете картину из подвала…

Очень хотелось спросить, а что будет после? Но это уж точно – «толочь воду».

– Вы развили бешеную деятельность, Катрин. Неужели были уверены на сто процентов? Вы настолько азартны?

– Ну, хорошо, месье, – она отошла еще на один шаг. – Вы сами виноваты. Напросились. Все могло закончиться приемлемо для вас. Я не испытывала желания вас убивать. Не полезь вы ко мне со своими нежностями… Вы бы просто получили по голове, лейтенант Дюссон мирно бы исчезла.

– Но вас бы все равно обвинили в убийстве…

– С какой стати? Убийства совершил сержант Жулье. Докажите обратное. А лейтенант Дюссон не устояла перед соблазном, поддалась сиюминутной слабости и скрылась с дорогой картиной. Меня бы объявили в розыск не за убийства, а за банальное похищение того, что никому не принадлежит. Согласитесь, в этом есть разница?

– Объяснитесь, Катрин, – настаивал Анджей. – Эта история тянется от некоего Никола Лефрена, искусствоведа, любителя старины, который однажды гостил в этих краях и…

– И был, не поверите, моим двоюродным дедушкой, – засмеялась Катрин. – А я – его внучатой племянницей и пока еще не работала в полиции Шантуа. Зачем вам эта сложная цепочка, месье? Потянуть резину? Пожалуйста. От Никола Лефрена я получила первую половинку картины – несложно подмазаться к любимому двоюродному дедушке. Ранее он разговаривал со старухой Антуанеттой, хитромудрой Мишель Одрэ… Последней не понравилось, что половинка картины оказалась не у нее. Я знала эту выдру, она из Кале, настоящее имя Мари Антуар, водила знакомство с некой Николь Пуатье, не слишком дружелюбно расположенной к закону. Знакомое имя, правда? Я дважды отправляла за решетку Мари Антуар, так что у нее не было оснований испытывать ко мне симпатию. Она пыталась перетянуть на свою сторону Николь, которую я держала на крючке. Мари прошлась по всей цепочке: Никола Лефрен, архивариус в Шартарене по фамилии Ле Пьен – двоюродный брат Никола Лефрена, вышла в Шантуа на мой след, дала понять, что она в курсе интриги, и где-то затаилась. Заставила понервничать. Но как забраться в запасники вашего музея? А тут еще распоряжение от нового владельца: ограничить доступ в галерею, установить сигнализацию, посадить охрану. Знали бы вы, как я расстроилась. Решила выждать. А Мишель Одрэ пошла ва-банк. Надавила на Николь, была уверена, что сможет отключить сигнализацию. Но Николь-то дружила с головой, не пошла на предательство. Сообщила мне. Потом впустила Мишель в подземный ход, через несколько минут впустила меня…

– Вы дали ей по голове, выволокли через северную дверь к беседке, и… – не стал заканчивать Анджей.

– Вы и дальше понимаете, месье. Франсуа Винье я поймала на мелком воровстве. Он сдал в ломбард хитроумный браслет и страшно испугался, когда его схватили за руку. От него требовалось немногое – проникнуть в галерею и сфотографировать ВСЕ картины Шандемо. По понятным причинам, я боялась намекнуть, что именно хочу. Но он не мог, в галерею никого не пускали. И вот появились вы, распорядились отпереть экспозицию, куда он немедленно проник – на вполне законных основаниях. Но вы не вовремя туда вошли. Да еще что-то заподозрили, потащили наверх целую стопку картин. Ночью при помощи Николь я проникла в Гвадалон, а Винье приказала ждать недалеко от входа в поместье. С помощью отмычки я вскрыла ваши апартаменты. Вы спали, испуская едкий смрад перегара.

– Очень загадочная ночь, – ухмыльнулся Анджей.

– Что вы, месье, я ничуть не нимфоманка, – она не смутилась. Почему она должна смущаться мужчины, которого держит на прицеле? – Я обыскала апартаменты, посмотрела в ванной. Картины лежали в шкафу. Но в ту минуту я не знала, что это ДРУГИЕ картины!

– Оноре Фрагонар, – пояснил Анджей. – А Шандемо я спрятал под матрас, куда вы забраться не догадались.

– Именно. Я сняла картины на цифровой фотоаппарат, положила их на место и весьма довольная… – Она замолчала, подбирая правильно определение.

– Решили созорничать, – помог Анджей. – Это так романтично. К тому же пьяные мужчины – такие непонятливые, неповоротливые.

– Вроде того, – кивнула Катрин. – Не так уж часто у меня случаются контакты благодаря этой паршивой работе… Я вернулась в Бруа, оттуда побежала на дорогу, нашла Винье, который совсем продрог, показала ему снимки. Он вскричал, что это не Шандемо… Признаюсь, месье, в вопросах высокого искусства я немного не сведуща. Оторопела, сорвалась, схватила его за грудки, кажется, крепко вмазала. Он кричал, что не хочет иметь со мной дела, бросился бежать, вопя, что немедленно пойдет в полицейский департамент. Я его догнала… в общем…

– Оба погорячились, – заключил Анджей. – На мое счастье, вы решили не возвращаться в Гвадалон.

– Николь легла спать, – пожала плечами Катрин. – Она не знала, что я вторично нарисуюсь. А я не инспектор Гаджет, у которого голова превращается в вертолет, а ноги в ходули. Что вас еще интересует, месье? Вы искали Кассара. Нашли. После вас я его тоже нашла. Вместо того, чтобы бежать из города, он отоварился в винном магазинчике и собирался промочить глотку. Вот кретин… Мы поговорили с ним в тиши ночного парка. У меня есть жетон, месье, и на такую публику он действует безотказно. Он рассказал все, что рассказал вам. О том, что Мишель кое-кого знала, о сообщнике злодея в Бруа, об архивариусе в Шартарене, о том, что зовут его Симон Ле Пьен…