Любовная капитуляция - Сильвия Соммерфильд

— Кто там?

— Кэтрин, это я, Энн! Пожалуйста, открой дверь. Мне нужно стобой поговорить.

Кэтрин дрожащими руками отодвинула засов и распахнула дверь.

— Энн! Что случилось?

— Кэтрин, мне нужна твоя помощь. Ты должна мне помочь!

— Но что стряслось? На тебе лица нет! Сядь укамина, согрейся и приди в себя.

Почувствовав, что сестра вся дрожит, Кэтрин взяла еепод руку и подвела к креслу, сама опустившись перед ней на колени.

Энн набрала воздуха и, собравшись с силами, поведала опроисшедшем.

— Ах, Энн, — сказала Кэтрин, поднимаясь с колен. — Не знаю, как помочь тебе, — ведь я уже пыталась это сделать!

— Ты же жена Донована!

— Да... жена. Когда я нужна ему...

— Я боюсь, что Эндрю уже пытают! Я этого не перенесу...

— Энн, успокойся, — сказала Кэтрин. — Узников несколько днейдержат в одиночках, чтобы подавить их волю. А теперь поспи. Утро вечерамудренее.

— Но, Кэтрин!..

— Успокойся! Уж сегодня Донован точно не станет егодопрашивать: хотя мы и женаты без году неделя, он уже потащился к любовнице! Ону леди Грэй...

— Как мне тебя жаль, Кэтрин!

— Напрасно. Эти мужчины, претендующие на нашу верность иизменяющие нам при первой возможности, не стоят того, чтобы из-за них горевать.Иди. Тебе нужно отдохнуть.

Энн, измученная переживаниями, легла в постель сестры и тутже провалилась в полный грез и видений сон. Кэтрин тем временем лихорадочнодумала о том, как спасти Эндрю Крейтона.

Донован редко пребывал в таком раздраженном расположениидуха. Казалось, самое время отправиться к Кэтрин и злорадно известить ее обаресте Эндрю, но он не был готов взглянуть ей при этом в глаза. Что значилКрейтон для Кэтрин? Любовником ее он не был, это стало ясно в первую брачнуюночь; но, без сомнения, его жена неравнодушна к своему «домоправителю».

Мак-Адам сделал большой глоток виски и опустился в кресло,чтобы подумать над этим болезненным вопросом. Хмель оказывал свое действие, икартины, одна мучительнее другой, начали возникать в его сознании. Ему и вголову не пришло, что Кэтрин также мучается над вопросом, где он пропадает всюночь. Донован вновь припал к бутылке, надеясь заглушить душевную боль; вскореон заснул прямо в кресле.

Король отсутствовал в замке несколько дней. Как всегда,сразу же по возвращении он первым делом отправился к Мэгги. Она в одиночествесидела в своей комнате и была погружена в раздумья. При появлении Якова онаподнялась и протянула к нему руки:

— Ваше величество!

Король подошел к ней и поцеловал.

— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не переживала заменя! — Чуть отодвинув Мэгги от себя, он оглядел девушку. — Такое впечатление,что мое отсутствие положительно влияет на тебя... Или ты все же рада, что явернулся?

Мэгги покраснела, но промолчала, и это обеспокоило Якова.

— Уж не больна ли ты, душа моя? — спросил он, когдаМэгги высвободилась из его рук.

— Нет, милорд, у меня все хорошо.

— Но что-то не так?

— Нет, все так, все как надо. У меня будет ребенок, —сказала она просто.

Не отрывая глаз от лица короля, она с замиранием сердцаждала, как тот встретит эту весть. Яков поднялся и подошел к ней; взяв ее заобе руки, он поцеловал их по очереди. Радость и нежность — эти чувстваона прочитала в его глазах.

— Когда должен родиться ребенок?

— В августе.

— Так ты уже давно обо всем знаешь? Почему же ничего мне неговорила?

— Не видела нужды...

— Мне судить, что нужно, а что нет, — сказал гневноЯков.

— Я понимаю, что возникнут проблемы, милорд, а потому охотнопокину двор. Об этом никто не знает, так что вы вольны поступить по своемуусмотрению.

Яков подошел к креслу и сел. Мэгги понимала, что в душекороля происходит борьба, и, искренне его любя, хотела ему помочь. Взяв сдивана подушку, она подошла к нему и пристроилась у ног Якова; для полногосчастья ей достаточно было сидеть рядом с ним, ощущая его близость. В такиемоменты она переставала даже думать о своей дальнейшей судьбе, о ребенке. Рядом — ее мужчина, ее король, в котором вся ее жизнь.

Яков встал с кресла и опустился рядом с Мэгги, обняв ее.

— Ты красавица, — прошептал он.

— Я — это твое продолжение, — ответила девушка,прижимая его голову к груди.

Утром Донован с трудом поднялся, разбитый сном в неудобномположении и оглушенный выпитым ночью спиртным. Вскоре он выехал из ворот, неподозревая, что Флеминг с коварной улыбкой следит, как он в одиночествепокидает замок. Погладив бороду, он немедленно поспешил к Дженни Грэй. На егостук растрепанная и заспанная Дженни открыла дверь. Она уже запустила несколькосплетен, представляющих Донована в нужном ей свете.

Дженни и Флемингу не понадобилось много времени, чтобыспеться и увидеть выгоду в дальнейших совместных действиях.

— Флеминг! Какого черта вы заявились в такую рань?

— Я к вам с замечательной новостью, леди.

— Что еще за новость?

— Донован Мак-Адам в одиночку выехал из замка.

— В одиночку? И куда же?

— Я полагаю, скорее всего, к Ботвортскому замку. Он и ПатрикХепберн — давние друзья.

— Но при чем здесь я?

— Вечером у него встреча с королем, так что сегодня же онвернется обратно.

— Понятно... И если он повстречает другого путника илипутницу, то может возвратиться не один...

— Если бы при этом новобрачная ждала его возвращения, —усмехнулся Флеминг, — она получила бы все основания усомниться в еговерности.

— Да, это было бы очень неплохо. Благодарю вас, милорд.

Дженни умылась, быстро оделась и вскоре уже скакала по тойже дороге, по которой уехал Мак-Адам.

После бессонной ночи Кэтрин была как во сне. Энн все ещеспала, и она села завтракать одна. От напряженных размышлений голова ее болела.Она поклялась никогда ни о чем не просить Донована, но сейчас Кэтрин быласлишком озабочена судьбой сестры. Она решилась немедленно найти мужа, чтобыпросить его об освобождении Эндрю.

Внизу Кэтрин спросила про Донована, и ей сказали, что тотускакал в Ботвортский замок, чтобы обсудить государственные дела с ПатрикомХепберном.

— Он выехал один? — спросила Кэтрин.

— Да, миледи, — ответил конюх, отводя глаза в сторону,и Кэтрин догадалась, что не все здесь ладно.