Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков

созывал сходы, сам выступал на них с речами, но безуспешно. Огромные станицы, с несколькими тысячами жителей, давали 10–15, а самое большее 30 добровольцев. Жатва не созрела; большевики остерегались.

Пройдя беспрепятственно через станицы Старо-Леушковскую и Ирклиевскую, армия под станицей Березанской имела короткий бой и заняла селение.

Здесь Корнилов отечески наказал жителей. Те выслали еще в предшествовавшую станицу Ирклиевскую свою депутацию и приглашали армию к себе. Между тем, вырыв окопы, они встретили добровольцев огнем из винтовок и пулеметов. После боя, при входе армии в станицу, местное начальство поднесло Корнилову хлеб-соль, но командующий отвернулся и проехал мимо. Затем он вызвал стариков и приказал им объяснить свое вероломство. Те сослались на иногородних и на свою молодежь. Иногородние уже ушли. Корнилов велел собрать молодежь на площадь и приказал отцам выпороть своих сыновей нагайками, что они и исполнили с превеликим удовольствием.

2 марта подошли к станице Журавской и там узнали разные новости, весьма тревожные. Оказалось, что два дня тому назад в 10 верстах от станицы Журавской, при железнодорожной станции Выселки, происходил бой между екатеринодарскими войсками и большевиками. Большевики нанесли правительственной армии сильное поражение. Последствием боя было отступление казачьих войск к самому Екатеринодару; а по слухам Екатеринодар даже эвакуирован. Победители до сих пор находятся в поселке при станции и сегодня еще был от них разъезд на хуторах.

Командующий приказал Корниловскому полку немедленно выгнать большевиков из Выселок, что и было исполнено почти без потерь. На ночь в Выселках была оставлена кавалерия, которая, по какому-то недоразумению, вдруг покинула поселок и пришла на Журавские хутора. Этим воспользовался противник и, получив подкрепление, прочно засел в Выселках. Пришлось на другой день вновь брать поселок; но за ночь большевики вырыли окопы и встретили посланных на них партизан сильным и упорным огнем. Молодежь понесла большие потери. Пришлось послать на подмогу офицерские части, и генерал Марков жестоко отомстил бывшим победителям. Бросив все свое добро, большевики разбежались.

На станции добровольцы раздобыли себе сахара, в котором очень нуждались. Корниловский же полк долго щеголял в дамском белье; целая партия этого добра была захвачена в вагоне и, за неимением мужского белья, добровольцы облеклись в кружева и прошивки. Здесь же был найден инженером Половцовым большой враг армии: хорошо снабженные материалами вагоны вспомогательного поезда для восстановления железнодорожных повреждений. В вагоны наложили горючего материала, облили керосином и торжественно сожгли. По железным дорогам в то время ездили только большевики, и блуждающим по степям добровольцам каждый вагон и паровоз были враждебны.

В поселке нашли нескольких казачьих офицеров; один из них только что приехал из Екатеринодара. Все подтвердили, что правительственная армия, под командой генерала Покровского, оставила столицу и двинулась куда-то, кажется, на юг, в предгорья Кавказа. Для проверки этих сведений в тот же день были посланы переодетые офицеры.

* * *

Известие об уходе армии генерала Покровского из Екатеринодара поставило Добровольческую армию в тяжелое положение. Быть почти у цели своего похода, в каких-нибудь 80 верстах от Екатеринодара, и увидать всю бесплодность перенесенных жертв и лишений? Шли в надежде соединиться с большой, по слухам, армией и предпринять крупные операции по очищению Кубани от большевиков, и вместо этих широких планов пришлось думать вновь о своем спасении.

Впереди, верстах в 12, по дороге к Екатеринодару, расположена при железнодорожной линии большая станица Кореновская, одна из баз большевистской армии. Там, по собранным сведениям, стоял отряд около 15 тысяч пехоты, кавалерии и артиллерии.

Корнилов решил атаковать Кореновскую, как бы продолжая свой путь на юг. Он рассчитывал найти в станице необходимые армии военные припасы, которые значительно сократились за предшествовавшие бои. Военная добыча в этих боях была невелика.

4 марта, утром, армия покинула Журавские хутора, и через несколько верст авангард уже вошел в соприкосновение с противником. Начался бой по всей линии. В центре вели наступление корниловцы и встретили упорное сопротивление красных. Станица была укреплена несколькими рядами окопов. Очевидно, большевики заранее подготовили позицию, чтобы задержать и остановить здесь победоносное до сих пор шествие армии Корнилова.

Артиллерия противника действовала превосходно. Удачно выбрав наблюдательные пункты, открывавшие широкий горизонт, артиллеристы замечали каждое передвижение добровольческих частей и немедленно крыли их метким огнем. Бой затянулся, и положение становилось серьезным. Отступив к самой станице, большевики встречали атаки добровольцев непрерывным огнем из винтовок и пулеметов, скрываясь сами в окопах. Корниловцы вели энергичное наступление, но, взяв один ряд окопов, встречали вновь сосредоточенного противника, превосходившего числом в несколько раз. Артиллерия добровольцев, не имея большого запаса снарядов, расходовала их весьма осторожно и не могла поддерживать пехотные цепи непрерывным огнем. Движение корниловцев вперед замедлилось.

– Усилить огонь, – отдан приказ артиллерии.

Взят еще ряд окопов.

– Снарядов больше нет, – докладывают Корнилову.

– Послать за ними в обоз, – был ответ.

На правом фланге противника выдвинулся вперед бронированный поезд.

– В артиллерийском парке осталось только 30 шрапнелей, – докладывают из обоза.

Противник перешел в контратаку. Густыми цепями поднялись из окопов красные и ринулись на редкие линии корниловцев. Те подались назад.

– Центр прорван, – докладывают Корнилову.

Необходимо послать на подмогу, а резервов больше нет. Мимо командующего проходит кучка легко раненных юнкеров человек 10–12, возвращающихся с перевязки в строй.

– А это разве не резерв? – спрашивает Корнилов. – Полковник Тимановский, примите командование.

Полковник Тимановский, раненный за японскую и германскую кампанию 17 раз, невозмутимо покуривая свою неизменную трубочку, исполняет приказ. Опираясь на палку, хладнокровно ведет он свою армию для заполнения прорыва; по дороге к ним присоединяется гусар Лопуховский с люисовским пулеметом. Лопуховский вскакивает на стожок сена и оттуда поливает в упор наседающие цепи. Большевики останавливаются.

– В тылу показалась густая пыль, – доносят из обоза. – Подходит отряд, очевидно с кавалерией.

– Построить вагенбург, – отдается приказ. – Выслать в тыловую цепь всех способных действовать оружием.

Оцепенелая змея обоза оживает. Звенья свиваются. Повозки становятся рядами, и беззащитный до сих пор обоз превращается в четырехугольное живое укрепление – вагенбург, – последняя опора на случай неудачи боя. Все чины армии, шедшие с обозом, около 100 человек без различия положения и возраста, берут винтовки и выходят из вагенбурга. К ним присоединяются и раненые, способные двигаться. Отойдя на несколько сот шагов назад, они рассыпаются в цепи и залегают. Два последних пулемета ставятся в центре. Вот и вся тыловая защита.

Между тем в центре боя наступление противника усиливается резервами. Корниловцы не выдерживают и подаются еще назад. Тяжело раненные стреляются. Не имеющий револьвера с мольбой смотрит на отступающих своих. Глухой выстрел. Исполнен страшный обет – не оставлять своих живыми. К противнику подходят новые