Никогда не обманывай виконта - Рене Энн Миллер

На лестнице, ведущей наверх из подвала, послышался быстрый топот. Это мчалась Лили. Сестренка вбежала в коридор, выражение лица у нее было озабоченным.

– Эм, у тебя все хорошо?

Прежде чем Эмма успела ответить, заговорил Саймон:

– Нам с твоей сестрой нужно побеседовать, малышка. Дашь нам минутку?

Спокойный голос резко контрастировал с грозовыми молниями в его глазах.

Наверх поднялась и миссис Флинн и остановилась за спиной у Лили. Для убедительности она держала в руках тяжелую деревянную скалку, напоминавшую полицейскую дубинку.

– В этом нет никакой необходимости, миссис Флинн, – произнес Саймон. – Вы же знаете, я никогда не причиню вреда Эмме. Просто хочу с ней поговорить.

Экономка прищурилась.

– Я знаю, что Саймон Редклифф не обидел бы ни единую благословенную душу в этом доме, но насчет лорда Адлера не уверена.

– Как вам теперь известно, мадам, это один и тот же человек. – В негромком голосе Саймона слышались стальные нотки. – И не очень-то мы с ним различаемся.

Экономка опять прищурилась.

– Именно это меня и тревожит.

– Как я говорил вам раньше, далеко не все, что вы читали в бульварных листках, является правдой, мадам. Пожалуйста, дайте нам с Эммой несколько минут побыть наедине.

Лили и миссис Флинн одновременно взглянули на Эмму.

Она обтерла вспотевшие ладони о юбку и кивнула.

Лили и экономка все еще неуверенно повернулись и стали спускаться вниз.

Саймон схватил Эмму за руку, провел в утреннюю гостиную и закрыл за собой дверь. Щелчок замка заставил ее сердце пропустить удар.

– Я хочу объяснить… насчет Вивиан, – сказал он.

– Ни к чему. Все совершенно ясно. Вивиан ваша любовница. – Эмма изогнула бровь, словно подначивая его опровергнуть ее слова.

– Она была моей любовницей, но больше это не так.

– Вы ее уже выставили, как и всех прочих? Бедная женщина. Если верить слухам, лорд Адлер, у вас их целый гарем.

– Эмма… – Он шагнул к ней.

Вскинув руки, она отступила назад.

Однако Саймон продолжал приближаться Когда между ними осталось не больше двух футов, он остановился.

– Позволь мне объяснить.

– Ни к чему, милорд. Хотя мне хотелось бы задать вам один вопрос, если вы не против.

– Все, что угодно.

Он сжал ее локоть, и тепло охватило не только руку, но и все ее предательское тело.

– Скажите, когда высокородные джентльмены вроде вас и Чарлза Невилла сидят в своих шикарных клубах, они разговаривают о своих победах – о глупых женщинах, которых обесчестили?

Ей нужно было знать, носит ли она теперь клеймо прелюбодейки. От одной мысли об этом в животе все скручивалось.

– Что? – Саймон дернулся, как будто она залепила ему пощечину. – Боже праведный, ты не можешь так думать!

В щеки Эммы бросился жар.

– Я не знаю, что думать. У меня было две связи. Оба – аристократы. А я всего лишь портретистка, причем с трудом зарабатывающая себе на кусок хлеба. Это кажется мне слишком странным совпадением.

Он отпустил ее локоть.

– Эмма, ты же знаешь, я не планировал влюбляться в тебя. Это просто случилось. Не было никакого заговора. И я возмущен тем, что Невилл нарушил свое обещание жениться. Но я не он.

– Вы с ним знакомы?

Его подбородок заметно напрягся.

– Знакомы? – повторила Эмма.

– Да. Я его знаю. Он болван.

– Что ж, по крайней мере, он делал вид, что хочет на мне жениться. А что собирались сделать вы? Предложить мне стать вашей очередной любовницей?

– Неужели это настолько ужасно? – Он положил руку ей на талию и еще немного придвинулся. – Я бы мог позаботиться о тебе и твоей семье. Вы бы ни в чем не нуждались.

– До тех пор, пока вы не устанете от меня. Как от Вивиан.

Она никогда не видела, чтобы Саймон краснел, не думала, что он вообще на такое способен, но на этот раз его высокие скулы порозовели.

– Мои отношения с Вивиан представляли собой всего лишь договоренность. Без обещаний. И слезы, что она проливала сегодня, были не обо мне, а о моих деньгах. Мы никогда не любили друг друга. Тогда как мы с тобой… – Он запустил пальцы в свои темные волосы. – Между нами есть связующая нить, отрицать которую невозможно.

«Связующая нить? Он имеет в виду похоть. Не любовь». А желание увянет, когда все это перестанет быть для него в новинку. Разве она не уяснила этот урок еще от Чарлза? Каким мимолетным бывает желание. А уж стать любовницей аристократа – это не то, к чему она стремилась. Она хочет быть примером для сестры.

Эмма вздернула подбородок.

– Меня это не интересует.

– Просто подумай. Ты сможешь рисовать все дни напролет, не волнуясь о деньгах, а ночами мы с тобой могли бы…

Он поймал ее взгляд. Воздух между ними сгустился, заряженный страстью, которую ни один из них не мог отрицать. Он взял ее лицо в ладони и прильнул к губам. Поцелуй был пылким и требовательным. Ее губы приоткрылись, его язык нырнул внутрь и сплелся с ее.

Она просто таяла рядом с ним. Хотела его так же сильно, как пьяница томится по еще одной бутылке джина, хотя и знает, что это всего лишь короткое избавление от коварной жажды, которая непременно вернется. Но она не станет его любовницей только для того, чтобы быть отвергнутой. Это будет хуже, чем то, что произошло между ней и Чарлзом. Это станет ее социальной гибелью. Все узнают. А как с ней станут обращаться соседки, такие, как миссис Дженкинс и миссис Вейл, после того, как Саймон выбросит ее из своей жизни? Хуже того, она может забеременеть. Все их дети будут незаконнорожденными. Внебрачные детишки аристократа, бастарды. И несмотря на голубую кровь отца, общество их отвергнет.

Пора положить этому конец. И Эмма точно знала, как это сделать. Она оттолкнула Саймона и отошла назад на несколько шагов. Боясь передумать, сунула руку в карман, вытащила его кольцо и протянула ему на раскрытой ладони.

Он прищурился, глядя на блестящую полоску металла. Моргнул, будто пытался прогнать иллюзию, затем отшатнулся, словно его ударили в живот.

Проглотив вставший в горле комок, Эмма с трудом проговорила:

– У нас у обоих есть секреты, Саймон.

Если она раньше думала, что он разгневан, то это было ничем по сравнению с яростью в его глазах сейчас. Она почти на вкус ощущала, как он пытается справиться с предательством, куда более сильным, чем то, что переживала она.

– Ты лгала? – Его руки сжались в кулаки, словно он хотел схватить ее и трясти до тех пор, пока зубы не застучат.