Овертайм - Ава Хоуп

— Ага, давай поднимайся, поедем домой. — Эбби закатывает глаза и шумно выдыхает.

— Как ты здесь оказалась?

— Меня привез Рид.

Эштон поворачивает свою голову и пристально смотрит на меня, а затем снова на сестру.

— Какого хрена? Когда вы успели пожениться?

Я, на хрен, в шоке.

Как вообще возможно выдавать такие внятные предложения, когда ты выпил целую бутылку виски?!

Вскидываю бровью, пытаясь понять, о чем он говорит. А потом до меня доходит: на мне черный смокинг, а не Эбби белое платье. Усмехаюсь и подхожу к ним, протянув Эбби зонтик.

— Я бы не женился на ней, не попросив твоего благословения, идиот. Давай вставай.

Эштон поднимается и едва не падает в сторону, но я вовремя успеваю подхватить его.

— Малышка, я не запомнил, где машина, — обращаюсь я к Эбби. — Так что иди вперед.

Моя девушка бросает на меня быстрый взгляд, в котором я успеваю различить благодарность, и ведет нас к выходу.

— Черт бы тебя побрал, Эштон. В следующий раз нажрись, пожалуйста, дома, чтобы мне не пришлось никуда тебя тащить.

— Иди на хрен, — произносит идиот, положив мне голову на плечо.

Матерь Божья!

Спустя целую вечность мы добираемся до припаркованного у ворот «Мерседеса», и я открываю дверь, пытаясь впихнуть этого великана на заднее сидение. Успешно выполнив миссию, я поворачиваюсь и вижу перед собой неподвижно стоящую Эбби. Она смотрит на меня так, будто я только что восстал из могилы и пошел как долбаный зомби.

— Хэй. — Медленно подхожу к ней и зарываюсь руками в волосы.

— Я так сильно тебя люблю, что это пугает меня, — шепчет она, пока по ее щекам льются слезы.

Я улыбаюсь и целую ее, нежно лаская теплые губы своими. Раскрываю их своим языком, и Эбби тихо стонет, когда наши языки медленно сталкиваются. Все мое тело дрожит от невероятного наслаждения, пока я снова и снова пробую ее на вкус. Проходит целая вечность, прежде чем я, наконец, отрываюсь от нее.

— Со мной все это тоже впервые, Эбби, — хрипло произношу я, обнимая ее за талию.

Подвожу ее к машине, открываю для нее пассажирскую дверь и забираю зонт. Она устраивается на сидении и вбивает в навигаторе адрес их дома. Едва я занимаю свое место за рулем, как сзади меня раздается голос Эштона:

— Она умерла из-за меня.

Эбби резко поворачивается и переползает через подлокотник на заднее сидение. Она притягивает Эштона к себе, и тот кладет голову ей на колени.

— Она умерла из-за пьяного водителя, — спокойно отвечает Эбби, проводя рукой по волосам брата.

— Лучше бы умер я.

— Нет. Не лучше.

— Я скучаю по ней, Эбс.

— Я знаю, здоровяк, знаю. Я тоже.

— В моем сердце дыра, которая никогда не затянется.

— И в моем. Ничто и никто никогда не избавит нас от этой боли. Но Лизы больше нет, Эштон. Воспоминания о ней будут жить вместе с нами вечно, но она мертва. Ее жизнь оборвалась, а наши продолжаются. Ты должен жить дальше, слышишь?

⁃ Я люблю ее. Так чертовски сильно люблю ее.

Крепче сжимаю руль, пытаясь не думать, через что прошел Эштон. И сердце болезненно сжимается при мысли о том, что вчера я мог точно также потерять Эбби.

Kina feat. Adriana Proenza — Can We Kiss Forever?

Рид.

К тому моменту, как мы подъезжаем к дому Уильямсов, сумрак окончательно укутывает Лондон. Луна в форме месяца ярким светом освещает подъездную дорожку небольшого белого двухэтажного дома, окруженного зеленой изгородью. Под красной черепицей крыши вдоль всего его фасада тянется виноградная лоза, завитки которой спускаются на белые арочные окна второго этажа.

Я паркую автомобиль у расположенного слева от входной двери гаража и выхожу из машины. По лужам, образовавшимся из-за многочасового дождя, огибаю арендованный «Гелендваген» и открываю пассажирскую дверь, чтобы взять зонт. Раскрываю его и подхожу к двери, со стороны которой сидит Эбби.

Она смотрит на меня своими печальными глазами, и я притягиваю ее к себе одной рукой, передаю ей зонт и в очередной раз поднимаю ее хрупкое тело на руки, чтобы перенести на крыльцо через лужи. Да, вот такой я долбаный джентльмен, когда речь идет о девушке, которую я люблю.

Затем возвращаюсь к машине за трутнем. Эштон совершенно невменяем. Если пятнадцать минут назад он еще мог что-то говорить, то сейчас его речь похожа на блеяние барана.

Мда, с семейкой моей девушки мне очень повезло. Отец — гангстер, брат — алкоголик.

Фантастика.

Когда мы оказываемся на крыльце, Эбби уже открывает входную дверь и щелкает настенным выключателем, отчего комната освещается тусклым белым светом. Я втаскиваю тело Халка и утрамбовываю его на стоящем у входа кожаном диване. Эбби закрывает за нами дверь, скидывает туфли и босиком подходит ко мне. Она обхватывает мою шею своими тоненькими руками и прижимается ко мне, встав на цыпочки.

— Поговорим о том, что лежит в кармане твоего пиджака?

Тяжело сглатываю и изумленно смотрю в ее голубые глаза, с нежностью изучающие меня.

— Придется подождать, пока Эштон не придет в себя, — хрипло произношу я.

Эбби кивает, смущенно улыбнувшись, и отстраняется от меня, снимая с себя мой пиджак. Она поворачивается ко мне спиной, открывает дверцу светлого деревянного шкафа, стоящего по другую сторону от дивана, и вешает его.

— Комната Эштона на втором этаже слева. Можешь отвести его в душ, пока я буду искать что-нибудь из еды?

— Конечно, только принесу вещи из машины.

Выхожу на улицу, оглушенный пульсом, громко стучащим в моих висках. Она знает. Но по-прежнему даже не попыталась сбежать. Это же хороший знак, да?

Десять минут спустя я затаскиваю Эштона в душевую, сажаю его и прислоняю спиной к стене, не потрудившись раздеть.

— Какого хрена ты делаешь, мужик? — орет на меня он, когда я включаю ледяную воду.

— Это всего лишь душ. Почему ты орешь так, словно я тебе кулак в задницу засунул?

— Отсоси.

— Ты, когда напьешься, всегда ведешь себя как четырнадцатилетний пацан?

Эштон пронзает меня злобным взглядом, и я делаю воду теплее. Он опирается головой на стену позади себя и шумно выдыхает.

— Я даю тебе свое благословение.

— На что? На спасение твоей задницы?

— Искренне не понимаю, почему ты так одержим моей задницей, но можешь поцеловать меня в нее и пойти на хрен.

— Извини, но есть лишь одна задница, которую я хочу целовать.