Высота одиночества - Татьяна Минаева

Игорь моментально забрал Ринату из рук Артёма и бережно обхватил за талию. Она открыла глаза, прижала голову к его груди, что-то невнятно пробормотала и снова погрузилась в забытье.

— Что случилось? — более требовательно повторил свой вопрос Игорь, успев сделать вывод, что в состоянии Рины виноват не кто иной, как Новиков.

— А я почем знаю? — Артём только развел руками. — Сидел я у себя дома спокойно, телек смотрел, вдруг услышал странный шум в ипатовской квартире. Думаю — воры опять залезли! Ну я пошел проверить, а там… она, — кивнул в сторону Ринки, скептически поджав губы. — Сидит на полу в прихожей, уже никакущая, а рядом бутылка коньяка почти пустая.

— Ясно. — Игорь недовольно глянул в безмятежное лицо Ипатовой и, подхватив на руки, понес в квартиру. — Спасибо, что привез! — бросил он Артёму и ногой захлопнул дверь.

Уложив Ринату на кровать, он раздел ее до трусиков и накрыл одеялом. Но стоило ему только отвернуться, как она, дрыгая ногами, скинула его с себя и, громко вздохнув, открыла глаза.

— Я дома? — охрипшим голосом спросила Рина, неуклюже поворачивая голову из стороны в сторону в попытках определить, где находится.

— Дома, — скрипя зубами, выговорил Крылов. Он стоял и смотрел на нее, думая о том, что завтра скажет Савченко. Послезавтра у них вылет на соревнования во Франции, а Ипатова решила послать спортивный режим к чертям. — Скажи мне, что случилось?

— У меня сегодня праздник, — пьяно хихикнула она и, сладко зевнув, повернулась на бок. Подложила руку под щеку и выставила ему на обозрение свою пятую точку.

Подавив желание схватить эту вдрызг набравшуюся дуру, затащить в ванную и окунуть в холодную воду, Игорь вновь накинул на нее одеяло, выключил свет и вышел из комнаты. Пусть проспится, а с Савченко он завтра что-нибудь придумает…

***

Её жизнь всегда упиралась в спорт. Детство и юность она провела на катке, настойчиво пробираясь в первую сборную СССР, а позже России. И теперь, по прошествии двадцати лет, она продолжает каждый день выходить на лед, только уже в качестве тренера. Иногда, открывая глаза по утрам, смотрит на будильник, возвещающий о наступлении нового дня, и не может заставить себя встать. Хочется все бросить и уехать далеко-далеко от прошлого, от настоящего… Но она знаменитый тренер, под чьим руководством тренируются действующие чемпионы мира. Через несколько месяцев она повезет их на Олимпиаду в Сочи, и там они будут бороться за самые высокие места. Не время ей опускать руки. Да и права она не имеет так поступать.

Алла вернулась домой с очередной тренировки, устало стянула пальто, сняла сапоги, опустила ноги в теплые мягкие тапочки и прошла на кухню. Приготовила себе чай и села за стол. Она всегда пила травяной чай, с мелиссой и ромашкой. От кофе пришлось отказаться по медицинским причинам. Она задумчиво покрутила чашку с яркими красными цветами и сделала небольшой глоток. Чай был горячим, самое то, чтобы согреться. Середина октября. Сезон проливных дождей и разноцветных зонтов. Сегодня тоже был дождь. Как и… Алла подняла взгляд на стену, на которой висел календарь, где она отмечала значимые даты. Ползунок показывал тринадцатое октября. Забыла передвинуть. Сегодня пятнадцатое.

Дрожащей рукой переместила на два деления и грустно улыбнулась. Сколько лет подряд в этот день она ездила на кладбище к своему ребенку, которого так никогда ей и не довелось подержать на руках. Прижать к груди и почувствовать себя нужной. Ей так и не довелось узнать, что это такое — понимать, что от тебя зависит жизнь маленького человека, поэтому нужно оставаться сильной, чтобы быть ему опорой и поддержкой.

Вся её жизнь, за исключением небольшого отрезка, прошла в этой двухкомнатной квартире. Родители погибли, когда она была совсем маленькой, и за её воспитание взялся дед. Если бы не он, она бы никогда не связала свою жизнь с миром фигурного катания, никогда не стала бы чемпионкой мира и никогда бы не встретилась с… Никогда бы! Никогда!..

Сделав еще один глоток чая, Алла отставила чашку в сторону и вышла из кухни. Не включая свет, прошла в спальню и легла на кровать поверх покрывала. Хотелось плакать, биться в истерике, обвинять всех и каждого в том, как сложилась её судьба. Но она понимала, что каждый сам вершитель своей жизни. И раз она оказалась настолько слабовольной и вовремя не остановила себя, значит, все это она заслужила. Она больше не могла кричать, слезы давно высохли. Да и сил осталось совсем мало.

Богославская закрыла глаза и вздохнула, пытаясь успокоиться. Снова в больницу попадать никак нельзя. На следующей неделе у Ани и Матвея этап гран-при.

Раздавшийся дверной звонок заставил её вздрогнуть. Бросив быстрый взгляд на часы, она нахмурилась. Кто мог заявиться к ней в одиннадцать вечера? Какого же было её удивление, когда, открыв дверь, она увидела прислонившегося к стене Бердникова. Тот, повернув к ней голову, смотрел опустошенно, сжимая в руке непочатую бутылку дорогого вина. Не говоря ни слова, Алла сделала попытку закрыть квартиру, но незваный гость вовремя подставил ногу.

— Алла, пожалуйста!

— Уходи! — стараясь захлопнуть-таки дверь, безапелляционно заявила Богославская.

— Алла… умоляю…

— Что тебе надо?! Кажется, я чётко дала понять, что тебя в своей жизни видеть не желаю!

Силы были не равны. Владимир, совладав с дверью, вошел в коридор и невольно отметил, что в этой прихожей ничего не меняется. Все так же, как и много лет назад… Только старый шкаф, у которого всегда косилась дверца, сменил новый, с зеркалами под потолок.

Алла, тяжело дыша, смотрела на него, гневно сверкая глазами. Словно момент из прошлого. Когда-то она тем же взглядом смотрела на него, а её светлые льняные волосы в беспорядке рассыпались по плечам.

Бердников запер замок, снял пальто, аккуратно повесил на вешалку и, скинув ботинки, прошел мимо возмущенной Аллы на кухню.

— Извини, я тебе не мешаю? — ледяным тоном процедила она, проследовав за ним. — Я могу уйти.

— Сегодня пятнадцатое… — как-то грустно произнес он, ставя вино на стол.

— Я в курсе, какое сегодня число. И понять не могу, как у тебя наглости хватило прийти в этот дом! И именно в ЭТОТ день! У тебя совсем совести нет?

— Знаешь, — опустившись на табурет, Владимир поднял на нее измученный взгляд и подавленно проговорил: — Если бы была возможность все исправить, я бы сделал это. Если бы можно было отдать жизнь за одну твою улыбку, я бы, не раздумывая, отдал. Алла, я скотина. Я ничтожество, вот этими руками, — вытянул ладони перед собой и продолжил, — вот этими руками я разрушил твою жизнь.

— Раньше надо было думать, Владимир Николаевич.

Богославская прошла мимо, будто специально толкнув его, и села на стул напротив. Снова мазнула взглядом по календарю и посмотрела на Бердникова. Он постарел. Его волосы, когда-то черные как смоль, покрылись сединой, на лице пролегли морщины, а в глазах застыла смертельная усталость. Она помнила его совсем другим. Он был серьезен и привлекателен, во взгляде его читалась непоколебимая уверенность в принимаемых им решениях. Он знал, чего он хочет и как это получить. Сильный, уверенный в себе президент Федерации. Как она могла остаться к нему равнодушной?.. А теперь… Теперь…