Я тебя нашёл - Калисто ла Фей

звёзды с полной луной освещали пустошь.

— Если мы отправимся в Ад, ангельское сияние сразу обнаружат, и у нас заберут эту сволочь.

Ещё удар.

Я взвыла. Всё тело ломило и кровоточило от царапин.

— Нам нужно передать её лично в руки кому-то из высших чинов, но не Дюжине.

— Как насчёт свиты принца? В воскресенье вечером колдун обычно проводит в обществе суккубов.

Они говорят о Малакае? Ох, если я попаду к нему, он меня спасёт.

Но как первый снег, надежда на спасение быстро растаяла. Он не питает ко мне тёплых чувств, скорее всего, он будет в первых рядах на мою казнь.

В темноте ночи синим светом замерцал кристалл перемещения, меня затянуло в портал, и с поляны перед лесом Эмеренты я оказалась перед входом в бордель.

Демоны, схватив по обе стороны, втащили меня в помещение.

Я здесь уже была. Лестница вниз в подземное помещение, где находились отдельные комнаты, пролетала мимо взора. Я могла надеяться только на то, что колдун отдыхал в комнате не один, хотя бы с рыжим рыцарем.

— Где Верховный колдун? — рыкнул мой пленитель на девушку, встречающую нас.

Полураздетая нимфа с ошарашенными от такой неожиданности глазами взирала то на демонов, то на меня.

Избитая, с подтеками крови, босая, вся в грязи и в тряпье, наверное, зрелище было ещё то. Девушка смотрела на меня и её губы тряслись.

— Эээ…Сюда. Прошу, следуйте за мной.

Она вела нас коридорами в самую дальнюю комнату и, остановившись у последней двери, указала на вход.

Храни меня мироздание, помогите Небеса!

За дверью слышался мужской смех и женское хихиканье.

Демон постучал, а когда послышалось грозное: «Войдите», меня втолкнули в дверь, и я, проехавшись по полу, предстала перед глазами обитателей комнаты.

Сначала на меня не обратили внимания. Лишь сидевшие суккубы посмотрели с удивлением.

— Ваше высочество, просим прощения за столь дерзкий поступок, как ваше беспокойство.

Орион сидел один в дальнем углу, подперев голову кулаком, а в другой руке вращал стакан. Он перевёл взгляд на демонов. Бастиан и Малакай же в упор смотрели на меня. Их глаза были настолько расширены, что, казалось, вылезут из глазниц.

Наконец я пересеклась с бирюзой моря. Мне показалось, что сначала он не понял, кто перед ним лежал.

Ещё бы, наверное, я бы сама себя не узнала. Я попыталась привстать на локтях, но сапог демона пригвоздил меня к полу.

У Ориона дёрнулся глаз.

— Ваше высочество, мы поймали небесного целителя.

Хрустальный кубок, что держал принц, треснул, с такой силой он его сжал. Осколки стекла посыпались на пол, а напиток вперемешку с кровью от осколков, врезавшихся в ладонь, стекали тонкими ручейками по всей длине руки, пачкая белоснежную рубашку.

Магия Ориона затрещала в комнате. Он резко подорвался с дивана, но его перехватили колдун и мечник.

— Уходите! — крикнул девушкам колдун. — Живо!

— Спокойно, держи себя в руках, брат, — говорил на ухо Бастиан, вывернув руку Ориона за спину.

Глаза Ориона были дикими. Звериными. Его грудная клетка ходила ходуном, и из нутра исходило рычание. Он вырывался, но свита держала его крепко.

Демоны, что привели меня сюда, отпрянули. С моей спины сошёл груз, и я смогла вдохнуть воздух.

— Мы всё разрешим, слышишь? — всё повторял рыжий. — Только успокойся, иначе ты сровняешь с землей это место.

Но Орион не слышал. Кажется, он потерял связь с реальностью. Он, как разъярённое животное, готов был броситься и рвать плоть.

Удар в челюсть. Колдун с размаху ударил наследного принца.

Демоны, что привели меня, отошли к дальней стене, громко охнув.

Кажется, это отрезвило Ориона, он перестал брыкаться, и его затуманенный взгляд стал проясняться. Ещё несколько секунд, и молодые люди отпустили принца из своих оков.

— Я рассчитываю на вас.

Малакай метнул волну заклинания в жавшихся у двери пленителей, и они без сознания рухнули на пол.

Орион подлетел ко мне, схватил на руки, и нас затянуло в портал.

Орион

Я уже держал её в своих руках, ту, что так давно мечтал заполучить, ту, что стала смыслом, моим светом в бесконечной тьме. Я получил доказательство того, что мы предназначены друг другу, а она, словно капли дождя, утекла из моих объятий.

Фейт, растворившись в лучах портала, вернулась в Серебряный город, а я с Малакаем переместился в тронный зал Ада.

Эти две недели стали самыми пустыми в моей долгой жизни. Без моей голубки и без того выцветшие краски жизни стали совсем тусклые.

Она подобна белоснежной водной лилии, что мерцает в темноте ночи, отражая лунный свет. Её глаза я мог сравнить с первыми лучами весеннего солнца, что приходят после долгой, лютой зимы, такими тёплыми и долгожданными. Её невинная нежная улыбка растопит своей добротой вечные ледники самого отдалённого места на Севере и осветит самое тёмное и укромное в Чистилище. Её смех, как трель горного ручейка, что проснулся в пору наступления оттепели, а губы — словно лепестки юной дикой розы, сладкие и желанные. Она пахла как ни одна доныне знакомая мне женщина. Она пахла мёдом и лимоном с примесью трав. Такой успокаивающий запах, в который хочется укутаться и вдыхать.

С Фейт я чувствовал себя живым, нет, впервые мне хотелось жить, дышать полной грудью и ждать следующий день, следующий месяц и планировать следующее десятилетие.

— …ангельские разведчики были замечены в квартале развлечений… Орион?

А как её щеки вспыхнули, когда я предложил поцеловать её, она тогда потупила взор и засмущалась.

— Орион, ты опять в облаках витаешь?

Удар подушкой всколыхнул мои мысли, и я потерял нить рассуждения.

Так, о чём была речь? Ах да, охота на запретный плод. У Небес я был бельмом на глазу, чернильным пятном на белоснежной скатерти, от которого они никак не могли избавиться.

Малакай и Бастиан рассказывали последние новости с совета. Бесконечные бесполезные собрания, где не решается ни один вопрос, но высказываются все, кому не лень. Чёртова дюжина пыталась выставить себя в лучшем свете, каждый был готов перегрызть друг другу гортань, лишь бы быть фаворитом у отца, и с каждым столетием это становилось всё труднее. Знали бы они, как ему плевать, не драли бы свои генеральские задницы. Я знал, поэтому на собрания практически никогда не являлся. За что меня считали высокомерной выскочкой, избалованным юнцом, бесполезным сыном и так далее до бесконечности. Первые четыреста лет я действительно старался во благо народа Ада, потом до меня стало доходить — что бы я ни сделал, этого всегда будет недостаточно! А ещё я начал замечать, как часто