Скульптор твоего тела - Игорь Евгеньевич Журавлёв

внимание, поглощенный мыслями о прошедшем разговоре. А когда все же насторожился, то было уже поздно.

***

Камера оказалась чистой и одиночной, но без окон. Железная дверь с грохотом закрылась за моей спиной, я огляделся и рассмеялся. Глупый и наивный придурок я, а вовсе никакой не герой, как мне недавно показалось. И, отсмеявшись, я успокоился. Нет, правда-правда! Я на самом деле почему-то совершенно успокоился. Возможно, из-за того, что хоть как-то неким образом подвешенная ситуация разрядилась. Пусть даже таким. А еще я очень захотел спать, прямо глаза слипались. Этот день меня сильно вымотал, а на дворе, вероятно, ночь. И я повалился, не раздеваясь, прямо поверх заправленной узкой железной кровати, только скинул обувь.

Не успела моя голова коснуться твердого блина подушки, как я провалился в сон. Но только я заснул, как меня кто-то осторожно потряс за плечо. Ну, что еще им надо, неужели до утра не потерпеть? Но глаза открыл, а куда денешься?

Возле кровати стоял мужчина лет…, скажем, в промежутке от сорока до пятидесяти на вид (никогда не умел определять возраст на глаз), одетый в тонкий зеленый свитер, явно на голое тело, темно-красные джинсы и легкие летние красные же туфли. Он, улыбаясь, смотрел на меня, а я замер на кровати, потому что этот человек показался мне знакомым и одновременно совершенно незнакомым. Что-то такое в чертах лица…

Я сел на кровати и автоматически глянул на дверь. Дверь была закрыта, и я не слышал, чтобы она отпиралась. Может, слишком крепко уснул? Взгляд поднялся выше, остановившись на камере видеонаблюдения — огонек горел, камера работала, и вновь сместился к мужчине.

— Вы за мной?

— Я к тебе, Олег.

— Это что, вы тут ночные допросы практикуете?

— Я здесь не работаю и никакого отношения не имею ни к Конторе, ни к каким либо иным государственным учреждениям. Я сам по себе. И это не допрос, я пришел к тебе просто поговорить.

И он сел на стул, которого секунду назад не было. Что-то щелкнуло в моих мозгах.

— Кто вы? — спросил я, заранее зная ответ, но, не зная, что я с этим ответом буду делать.

— Я твой отец.

Ну, вот и все, я не ошибся. Ко мне приперся мой папаня собственной, пропавшей много лет назад персоной. Или это сон? Да нет, не надо себя обманывать.

— А, знаете…, знаешь, я сразу догадался. Ты похож на меня.

Он улыбнулся:

— Скорее уж, ты на меня.

Ну да, само собой. Не знаю, как реагировать. Хотя, я ждал этой встречи с тех пор, как узнал об адамах. Было предчувствие.

— Ладно. Хорошо, просто прекрасно! Ты заявился ко мне в камеру посреди ночи и уверяешь меня в том, что не имеешь отношения к Конторе?

— В некотором смысле меня здесь нет. Например, видеокамера, — он кивнул головой в сторону двери, — меня не видит. Да и никто меня не увидит, кроме тебя.

— То есть, охрана видит, как я сам с собой говорю, сидя на кровати?

— Она видит, что ты спокойно спишь.

— Ах, так это все же сон…

— Это не сон, но ты и правда, в некотором смысле спишь. В одном из своих состояний. И одновременно не спишь и беседуешь со мной.

— Хрень какая-то!

— И не говори! — засмеялся папаша.

— Ты что, долбаный призрак? — я почему-то был зол.

— Почему сразу «долбаный»? — развел руками мужик, назвавшийся моим отцом. — Да и не призрак я, можешь потрогать. Просто так воспринимает меня твое сознание. Ну, что, поговорим?

Я пожал плечами, почему бы и нет? Тем более что, похоже, нам никто и ничто не мешает. Да и сон ушел.

— Ну, говори, — разрешил я. — Только начни сначала. Например, с того, почему ты нас бросил.

— Во времени мы не ограничены, — перестал улыбаться он. — Слушай.

Если кратко, с его слов получалось так, что у них с мамой возникли разногласия в отношении того, как меня следует воспитывать. Мама (и здесь он не врал) изначально была против того, чтобы воспитывать меня как адама и вообще против того, чтобы рассказывать мне о том, кто я такой. Он был другого мнения. И чем старше я становился, тем разногласия между ними принимали все более острый характер. К тому же отец постоянно экспериментировал со своим даром, а мама запрещала ему это делать в семье. Потом, во время одного из своих экспериментов папаня, как он выразился, неожиданно перешел на иной план бытия. А когда, наконец, он сумел вернуться, то я уже ходил в пятый класс, и мама в резкой форме запретила ему появляться и хоть как-то контактировать со мной. И тогда он решил продолжить свои эксперименты, по его мнению, очень важные для понимания сути происходящего. Где происходящего? — В каком-то Веере, большего я не понял, но одновременно и здесь, и еще много где. И потому мой предок снова свалил с нашего плана бытия. Потом как-то узнал, что я в беде и отцовский долг (это его слова), вынудил его придти ко мне на помощь. И вот он здесь.

История, честно говоря, вполне себе банальная, если бы не эта его мистическая составляющая. Родители не сошлись во взглядах и, в результате, расстались. Но от мистики, похоже, мне все равно никуда не деться, она теперь обыденная часть моей жизни.

— А какой у тебя дар? — спросил я.

— Сейчас я Маг.

— Это что, дар такой?

— Дар, да. Возможность проникать в суть и не только.

— Суть? Суть чего?

— Да чего угодно. Всего!

— Не понимаю, — признался я.

— Мало кто понимает, — согласно кивнул он. — До понимания надо дорасти.

— Ладно, оставим пока этот вопрос. Лучше скажи… э-э-э, отец, ты собираешься меня отсюда вытаскивать?

— А чего ты сам хочешь? — неожиданно прищурился он, закинув ногу за ногу.

— Ну, не знаю, — замялся я. — Наверное, просто жить и наслаждаться жизнью. Лепить людей, мне это нравится. И чтобы ко мне никто не лез и не мешал. Я ведь еще и не жил толком, только начал.

— Понятно, желаешь насладиться иллюзией.

— В смысле, иллюзией?