Скульптор твоего тела - Игорь Евгеньевич Журавлёв

— А на том плане?

— А того плана нет, он остался лишь воспоминанием в твоей голове.

— Я ничего не понимаю, отец.

— Я тоже, сынок, я тоже. Я пока еще только Маг и потому знаю, как это работает, но не еще знаю почему. Умею пользоваться, но не более. Но я обязательно разберусь. Если захочешь когда-нибудь присоединиться ко мне, я буду счастлив.

— Почему мама не хотела, чтобы я знал?

Отец долго не отвечал, молча глядя в темное окно, словно вспоминая что-то из прошлого. Потом улыбнулся и я вдруг понял, что он очень красиво улыбается.

— Твоя мама очень хорошая адама, — сказал он. — Просто она хотела, чтобы ты был счастлив так, как она сама понимает счастье.

Я хотел что-то ответить, но он продолжил:

— «Во многих знаниях много печали, и кто умножает познание, тот умножает скорбь»[1]. Ты это поймешь со временем. Трудно серьезно радоваться, печалится, вообще что-то по-настоящему чувствовать, когда ты понимаешь, что все вокруг, включая тебя самого, лишь иллюзии. В этом смысле неведение гораздо предпочтительнее. Тогда все для тебя серьезно, тогда весь спектр твоих чувств воспринимается как настоящий: любовь, разлука, скорбь, радость, печаль, даже боль и страдания. Твоя мама решила, что неведение лучше, но она не права, это ловушка. Впрочем, решать тебе. А сейчас, извини, мне пора. Если захочешь увидеть меня, просто позови, я всегда рядом, даже если очень далеко. Обнимаемся?

Он встал, подошел и обнял меня. Я на секунду засомневался, но потом тоже обнял его. Так мы и стояли, обнявшись, пока я, наконец, не понял, что в квартире никого, кроме меня нет, и я обнимаю пустоту.

Я подошел к окну и уставился в темноту ночи, пытаясь понять, что сегодня произошло со мной, но так и не смог. Была ли камера в Конторе, был ли отец или ничего из этого не было?

[1] Библия, Книга Екклесиаста, 1: 18.

Глава 19

Долго думал, какую машину приобрести и остановился на той, о которой давно мечтал — BMW X7 в комплектации 40D M-Sport. Машина была шикарной, и когда я выходил из нее где-то в городе, то ловил на себе оценивающие взгляды женщин самых разных возрастов, а также завистливые взгляды мужчин. Пока еще это было прикольно, но, наверное, скоро пройдет. Я парень начитанный и знаю, что все проходит, а к хорошему человек вообще привыкает очень быстро. Впрочем, как и к плохому. Люди вообще очень быстро адаптируются к внешним обстоятельствам, они чемпионы по адаптации. И, насколько я могу судить по себе, адамы в этом смысле ничем не отличаются.

А еще я купил себе квартиру в самом центре города, в шаговой доступности от исторического проспекта и с видом на канал. Это была двухуровневая трешка на 80,5 квадратов, с великолепным ремонтом, полностью меблированная, с самой современной домашней техникой.

Во сколько все это мне обошлось, писать не буду. Кому интересно, сами погуглите цены. Скажу одно: очень много. Но я не жалел, я просто осуществлял свои мечты, помня о том, что завтра могу лишиться вообще всего, включая свободу, а, может, и жизнь. И одна только эта мысль примиряла меня с той сумасшедшей суммой денег, потраченной на машину и квартиру. Деньги я заработаю еще, и очень быстро, это сейчас для меня вообще не проблема. К тому же, я все еще не мог поверить в свое новое положение обеспеченного человека, я все еще с удивлением разглядывал цифры в приложении банка на смартфоне. И получалось так, что как бы никаких денег я и не видел: у меня на экране появлялись цифры, и я просто переводил эти виртуальные цифры, получал подтверждение о переводе, и потом оказывалось, что я стал владельцем совершенно реальных материальных вещей. Задумайтесь, это ведь просто какие-то цифры на экране! Мир все более стал напоминать некую имитацию, так что поверить в слова моего папани об устройстве этого мира становится не так уж и сложно.

Два месяца прошло с тех пор, как меня попробовала прихватить Контора, на улице уже шумел свежей зеленью май. При этом я понимал, что ничего этого не было. Вернее, все это было, но Контора ничего этого не делала и полковник Матвей Васильевич со мною не знаком. По крайней мере, очно. А вот я с ним знаком, имел беседу в его кабинете, ел там бутеры, запивал чаем, а потом был закрыт в камере без окон. Все это было реально для меня, но сейчас эта реальность существует только в моих воспоминаниях. Как так может быть? Никак не может, но было и не было одновременно. Блин, как бы у меня крыша не поехала от этих парадоксов. Поэтому я старался особо во все это не вникать.

Пока меня не трогали, но я жопой чувствовал, что это очень скоро изменится. Боялся ли я? Как ни странно, нет. Тот ночной разговор с объявившимся предком удивительным образом подействовал на меня успокаивающе. В какой-то степени я стал воспринимать все окружающее меня и все происходящее со мной и вокруг меня как…, даже не знаю, пожалуй, как сюжет интересной книги. Ты переживаешь за героев, даже отождествляешь себя с главным героем, полностью погружаешься в сюжет, но при этом знаешь, что ничего этого не существует, просто выдумка автора. Вот так и у меня. Я шел по жизни, с интересом перелистывая страницы дней, следуя интригующему сюжету, и с замиранием сердца ожидая, что там будет дальше. Волнение, ожидание, некое напряжение, но — несерьезное, ведь ничего этого нет, просто сюжет лихо закручен.

Но, если об этом не задумываться, то жизнь, в целом, меня радовала. В нашем салоне, как я уже говорил, коллектив был женский, что неизбежно привело к некоему натуральному обмену или, как сейчас говорят, бартеру, на который Котельникова пока смотрела сквозь пальцы. Как вы сами понимаете, богатых девушек среди работниц не было (иначе, они бы просто здесь не работали), а вот изменить что-то в своей внешности хотели все. И если я в обмен на безобидную и кратковременную близость тел, поправлял кому-то нос или чуть правил форму груди, то кому от этого плохо?

Конечно, Котельникова, предвидя такое развитие событий, заставила меня подписать бумагу, в которой я обязался не проводить серьезных операций среди сотрудниц без ее согласия и оплаты через кассу салона. Поэтому, я, порой скрепя